История космического соперничества СССР и США - Джин Айсман

Запуск «Спутника-2» состоялся 3 ноября; старт прошел без неприятностей, и завершился выводом спутника с собакой-пассажиром на орбиту. Бортовое электропитание было ограниченным, достаточным для поддержания приборов и системы жизнеобеспечения Лайки в течение около шести дней. Собака размещалась в герметичной капсуле, оборудованной раздаточными устройствами для воды и пищи. Посредством электродов измерялись пульс и кровяное давление Лайки. Телеметрия со «Спутника-2» предоставила частичную летопись жизни Лайки в космосе. Она благополучно перенесла запуск с большим ускорением и неизменно находилась в спокойном состоянии в течение полета. По имеющимся сведениям, она лаяла и съела какую-то часть своего корма в ходе своего несчастливого путешествия в космосе. Когда электропитание закончилось, Лайка погибла из-за чрезмерного нагрева капсулы. Позднее Советы выпустили новую марку сигарет с изображением Лайки на упаковке — в честь собаки-пионера.

В отличие от «Спутника-1», второй спутник был оснащен некоторым числом научных приборов, это было сделано для того, чтобы второй запуск был чем-то большим, чем просто эффектное воздушное представление, и связывали их с целями МГГ. «Спутник-2» имел орбиту с апогеем 1660 км. Западные ученые были поражены количеством и совершенством приборов на втором искусственном спутнике. Среди различных экспериментов на «Спутнике-2» Советы провели ряд точных и детальных измерений солнечной радиации. В итоге полезная нагрузка спутника весила около 500 кг, что было качественным скачком по сравнению со «Спутником-1». Скрытый смысл для западных военных стратегов был очевидным и угрожающим: благодаря ракете Р-7 Советы овладели средством для создания мощного межконтинентального баллистического носителя.

Скорая последовательность запусков двух спутников в течение октября-ноября 1957 года провозгласила наступление новой космической эры. В этой новой области человеческих исследований Советский Союз утвердил себя первопроходцем. В официальных средствах массовой информации Москва постаралась отобразить ошеломляющий успех своей космической программы как доказательство превосходства социалистического строя в России. Своим вкладом в науку и человеческий прогресс марксизм-ленинизм открыл новое яркое будущее для человечества. Если это и так, то был сделан один незаметный шаг в сторону исходной важности ракетостроения для национальной безопасности — срочной необходимости построить эффективный межконтинентальный баллистический носитель.

Более того, Москва спланировала дополнительные яркие космические представления в ближайшее время и далее: 15 мая 1958 года был запущен «Спутник-3», двумя годами позже последовали «Спутник-4» и «Спутник-5». Кульминацией серии спутников будет запуск в 1961 году Юрия Гагарина, ставшего первым человеком на околоземной орбите. Как оказалось, это был золотой период советской космической программы, последовательность успешных запусков была возможной благодаря мощной Р-7, военной ракете, которая была умно использована Хрущевым для развивающейся советской космической программы.

Перед лицом русского вызова

Поскольку мир советского ракетостроения оставался скрытым за мощной завесой секретности, у американцев не было возможности понять действительный потенциал Советского Союза в разворачивающемся теперь космическом соревновании. Большинство американцев пришли к суровому пониманию, что эти запуски спутников представляют собой важный рубеж: американцы больше не могут рассчитывать на технологическую отсталость своих противников в холодной войне. Советский Союз стал сверхдержавой с планомерной программой исследований космоса. Некоторые американцы поняли, что эти космические триумфы предвещают также зловещие военные угрозы для национальной безопасности США, несмотря на то что они были скрыты под маской научных исследований.

Популярный отклик на «Спутник-1» и «Спутник-2» точнее всего можно описать как нелепую смесь скептицизма, озадаченности советскими замыслами и растущей тревоги перед беспрецедентным национальным унижением. До этих двух пусков американцы вряд могли сомневаться в том, что запущенный в честь МГГ спутник Земли будет принадлежать Соединенным Штатам. Изумительным примером такой превалирующей позиции была книга, опубликованная в 1958 году. Она была написана Мартином Кайдином, который котировался в стране как один из ведущих и высокоуважаемых писателей на темы авиации и аэронавтики. Кайдин писал также и беллетристику, наиболее известной из таких его книг была повесть «Человек в шесть миллионов долларов», которая легла в основу телевизионного сериала. К сожалению, поскольку события развернулись иным образом, книга «Авангард! История первого рукотворного спутника» была опубликована как документальная. Следуя основной сюжетной линии, соответствующей названию, Кайдин начал: «Однажды в период Международного геофизического года с 1957 по 1958 год весь мир обратит внимание на пустынную полоску пляжа, лежащую вдоль… побережья Флориды В день, который еще не объявлен, маленький отряд ученых и военных соберется на мысе Канаверал… сильно охраняемом секретном месте для запуска… Они приедут в эту необитаемую часть Флориды, чтобы объявить всем людям Земли об одном из величайших моментов в их истории — запуске „Авангарда“, первого искусственного спутника Земли».

Настроение национального беспокойства быстро приобрело политический характер. Президент Эйзенхауэр, посредством своего научного советника Джеймса Р. Киллиана, определил немедленные меры после запуска «Спутника», заверив обеспокоенных избирателей, что советский спутник не был общественно значимым. Линдон Б. Джонсон, в дальнейшем лидер большинства демократов в сенате, возразил на эти успокоительные слова администрации Эйзенхауэра доказывая, что «Спутник-1» равнозначен современному Пирл Харбору. Высказанное однажды, это чувство поражения, нанесенного Советами в ракетных технологиях, в итоге превратится в аргумент на президентских выборах 1960 года о том, что Америка оказалась перед «ракетной пропастью».

Осень 1957 года стала сезоном возобновившихся дебатов о национальных приоритетах. Послевоенная эпоха процветания и растущая культура потребления рассматривались многими как гедонизм, как общественная ситуация, в которой американцы теряют свой путь. В отличие от этого очевидного упадка ценностей, русские выглядели, по мнению многих американцев, потрясающе дисциплинированными, преданными науке, полными решимости господствовать в мире. Эдвард Р. Мурроу, легендарный репортер новостей Си-би-эс, убеждал, что «Спутник-1» развеял миф о том, будто научные достижения невозможны при коммунистической диктатуре. «Нам не удалось, — убеждал Мурроу, — осознать, что тоталитарное государство может установить свои приоритеты, определить свои рубежи, ассигновать свои деньги, лишить свой народ автомобилей, телевизоров и всех видов комфортабельных безделушек, чтобы достигнуть национальной цели. Русские сделали это с межконтинентальным носителем и теперь со спутником Земли». Эдвард Теллер, физик-ядерщик, сторонник напряженности и холодной войны, убежденный антикоммунист, отозвался на точку зрения Линдона Джонсона, что Соединенные Штаты проиграли в более важной битве, чем в Пирл Харборе. Другие голоса добавились к национальному отчаянию. Бернард М. Барух, почитаемый публикой интеллектуал, призвал американцев к новому режиму трудной работы, призывал отказаться от увлечения автомобилями из Детройта, «безвкусными, оскалившимися, хромированными, со стабилизаторами, воплощением моральной и духовной напыщенности».