Генерал Родимцев. Прошедший три войны - Илья Родимцев

В октябре 1940 года в судьбе моего отца вновь произошел крутой поворот. Ему предложили пройти обучение на курсах командного и штурманского состава ВВС при Военной академии им. Н.Е. Жуковского. Это был период активного строительства воздушно-десантных войск, требовались командирские кадры, желательно с боевым опытом. Нужно было переквалифицироваться из кавалериста и пулеметчика в десантника.

Отец начал осваивать то, о чем мечтал в детстве, – прыжки с парашютом. Тренировки шли с утра до вечера. Однажды, вспоминал отец, случилась беда: разбился один из слушателей. Сразу после этого взлетела группа, в которой был и Родимцев. Пока набирали высоту, в самолете царила тишина. Когда раздалась команда – «приготовиться к прыжку», отец первым шагнул к открывшейся двери. Произнеся свое знаменитое: «Шайтан побери!», он затем воскликнул: «За мной, ребята, я пошел!» Вся группа успешно выполнила прыжок. Полученным после учебы значком инструктора-парашютиста отец гордился не меньше, чем другими своими наградами.

В мае 1941 г. полковник Родимцев был назначен командиром 5-й воздушно-десантной бригады, которая входила в состав 3-го воздушно-десантного корпуса. Части корпуса дислоцировались в Одесском особом военном округе, а штаб находился в городке Первомайске Николаевской области.

Об этих последних мирных днях и своем новом месте службы отец вспоминал: «Казалось бы, еще совсем недавно, будучи рядовым солдатом, я мечтал о службе в воздушно-десантных войсках… А теперь, оказывается, я перевыполнил свою мечту: стал одним из командиров наших молодых воздушно-десантных войск, служба в которых считалась среди военных ответственной и почетной. В те дни я был совершенно счастлив. Во-первых, мне предстояло служить с отлично подготовленными бойцами. Во-вторых, я впервые получил возможность проявить себя на самостоятельной работе».

Провожали отца на новое место службы на Киевском вокзале столицы самые близкие люди – жена и два друга, вместе с которыми он воевал в Испании. Друзья жали руки, а жена, обнимая, говорила: «Устраивайся, а через месяц жди меня». Отец навсегда запомнил их молодые, жизнерадостные лица и напутственные слова, полные надежд на будущее.

С женой отец встретился только почти два года спустя, и то лишь на несколько дней, чтобы затем расстаться еще на два года, а дорогих его сердцу друзей ему не довелось больше увидеть никогда…

Родимцев принял бригаду 17 мая 1941 года. Впоследствии отец написал в своих мемуарах о том, что ему пришлось внести серьезные изменения в обучение личного состава. Он видел, что основной упор делался на парашютную подготовку и десантирование, но опыт боев в Испании подсказывал ему, что этого недостаточно. Ведь после приземления десантник должен сражаться на земле, на незнакомой местности, вероятнее всего, с превосходящими силами противника, а значит, бойцы должны не только отлично владеть всеми видами оружия, но и приемами рукопашного боя, маскировки, быть тактически грамотным и в наступлении, и в обороне. Несмотря на то что учеба по-новому продолжалась в мирное время совсем недолго, отцу вместе с помощниками и младшими командирами удалось внести коррективы в подготовку своих десантников. Однако отец видел, что некоторые офицеры восприняли его указания о необходимости воспитания у бойцов навыков боя на земле без энтузиазма. Им нравились прыжки, и они считали это главным для десанта. Но отец твердо стоял на своем, рассказывал бойцам и командирам об опыте боев в Испании, и вскоре они стали понимать его правоту.

Несмотря на хорошие результаты, показанные бригадой на учениях, отличное владение личного состава оружием, грамотные действия штабов, работы впереди было еще много. Но, как рассказывал отец, в июньские дни 1941 года по многим приметам, не представлявшим, казалось бы, по отдельности ничего тревожного, складывалась картина некоего напряжения, неясной тревоги. Это и появление иностранных самолетов, прилетавших с запада и улетавших в том же направлении, и разговор с командующим Одесским военным округом генерал-полковником Черевиченко, в котором он требовал выдержки, чтобы оттянуть начало надвигавшейся войны, и прибытие в штаб округа множества офицеров в полевой форме с чемоданчиками, с которыми побеседовал отец. Они выезжали в войска, стоявшие у западных границ.

Через несколько дней время, отпущенное на подготовку к войне, закончилось. Начались годы испытаний.

«22 июня утром я, как обычно, пришел в штаб бригады. Тот день запомнился мне до мельчайших подробностей, хотя в обстановке штаба не произошло никаких перемен. Вот и сейчас вижу просторную светлую комнату в три окна, большую карту Украины на стене, над картой – портрет Ленина. На столах ни одной бумажки. Мерно постукивают часы. Молчат телефонные аппараты.

Оперативный дежурный, стройный сероглазый капитан, почти бросается мне навстречу. Я успеваю заметить, как дрожат его губы…

– Сегодня в четыре часа утра немецко-фашистские войска нарушили государственную границу СССР…

Я сразу же останавливаюсь, как от толчка в грудь, некоторое время молча смотрю на дежурного офицера. Чувствую, как замирает сердце, словно я падаю с большой высоты.

Война полыхала уже несколько часов… С нетерпением ждал распоряжений из штаба корпуса. Но телефон молчал. Несколько раз порывался снять трубку телефона и опускал руку. Но все же не выдержал, позвонил полковнику Косинюку (начальнику штаба корпуса). Он только что приехал из Одессы.

– Сейчас разберусь с делами, – глухо ответил он. – Потом позвоню вам.

В кабинет вошли батальонный комиссар Чернышев и начальник штаба бригады майор Борисов. Они замерли в непривычном, тяжелом молчании… Решили собрать совещание всех командиров и комиссаров частей».

Это цитата из воспоминаний моего отца, в тот момент – полковника Александра Родимцева, командира 5-й воздушно-десантной бригады. В тысячах книг описан этот день. У каждого, кто пережил 22 июня 1941 года и сумел затем о нем рассказать, есть своя память об этом дне.

Я начал главу о Великой Отечественной войне словами отца. И потому, что это рассказ очевидца, и потому, что описывать своими словами состояние человека в ту минуту, когда он узнает такую весть, было бы неправильно. Но не вспомнить этот день, являющийся одним из самых памятных и трагических в истории нашей страны, и то, как прожил его отец, на которого была возложена ответственность за тысячи судеб бойцов и командиров, не вспомнить его нельзя.

22 июня ни в Москве, ни в Киеве командование еще не знало истинного положения дел и тем более не ожидало катастрофического развития событий в ближайшие дни. А потому, как следовало из полученного вскоре из штаба корпуса распоряжения Москвы, предполагалось, что бригаде предстоит десантироваться. Полностью этот документ гласил: «Разъяснить всему личному составу цели и задачи войны с гитлеровской Германией; немедленно принять меры к рассредоточению частей; пересмотреть программу боевой подготовки в сторону резкого сокращения ее. Главное – подготовка всего личного состава к десантированию».

В 5-й воздушно-десантной бригаде полковника Родимцева, так же как и в вышестоящих штабах, не могли предположить, что уже через две недели они покинут Первомайск, двигаясь вовсе не на запад и отнюдь не в качестве воздушного десанта.