📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаНаполеон, или Миф о "спасителе" - Жан Тюлар

Наполеон, или Миф о "спасителе" - Жан Тюлар

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 104
Перейти на страницу:

Глава III. МИР

Достоверные результаты плебисцита VIII года могли бы, в случае необходимости, засвидетельствовать отсутствие у народа энтузиазма по отношению к государственному перевороту и новой конституции. В ходе голосования юг страны продемонстрировал скорее равнодушие, Париж — сдержанность, департаменты Бельгии — ледяное безразличие. Даже поддержка армии не была единодушной. Никто еще не видел разницы между Директорией и Консульством. В глазах общественности Бонапарт, даже несмотря на свою огромную популярность, мало чем отличался от перекрасившихся в брюмерианцев термидорианцев. Многим казалось, что они присутствуют при очередном фокусе с двумя третями Законодательного собрания, имеющем целью продлить власть старых парламентариев после отстранения наиболее скомпрометировавших себя деятелей типа Барраса.

Лишь успехи Бонапарта, в два года изменившего умонастроения масс, вселили уверенность как в тех, кто нажился на Революции (буржуа и крестьян, прибравших к рукам национальное имущество), так и дворян (возвратившихся, а то и не покидавших Францию), пробудили признательность рантье, получивших наконец наличными за свою ренту, и вызвали, по сведениям осведомителей полиции, доверие рабочих.

Умиротворение Вандеи

Первый успех — восстановление мира в Вандее. В 1795 году его не удалось достичь. Подписанные в мае договоренности не соблюдались из-за нарушений как с той, так и с другой стороны. Гош, находившийся тогда в зените славы, увяз в бесплодных переговорах. Нелепая, явно неудавшаяся карьера в сравнении с той, которую дано было сделать Бонапарту. Казнь Стоффле (25 февраля 1796 года) обострила противостояние, однако в конечном счете способствовала появлению во главе мятежной Вандеи кюре из Сен-JIo Бернье — сторонника примирения с Республикой. С помощью Бернье Бонапарт выиграл там, где проиграл Гош. Сразу же после переворота 18 брюмера Бернье, отнюдь не питавший иллюзий в отношении истинных намерений Первого Консула, заявил о себе как об убежденном стороннике возобновления мирных переговоров. Опираясь на свой авторитет прелата, он неустанно призывал к прекращению военных действий. 24 ноября 1799 года, вопреки призывам Фротге, а затем Кадудаля продолжать сопротивление, было заключено первое перемирие. От имени Консульства соглашение подписал Гедувиль, от мятежников — Шатийон, Отишан и Бурмон. Передышка должна была продлиться до 22 февраля 1800 года.

Роялистский лагерь питал известные иллюзии в отношении планов Бонапарта (малопонятные после Вандемьера и Фрюктидора; впрочем, первыми скрипками в правительстве тогда были Баррас и Ожеро). В Париж, для обсуждения некоторых пунктов соглашения, отправился главарь шуанов д'Ан-динье. Встреча была организована через посредство Талейрана Гайдом де Невилем, руководителем «английской резидентуры» в Париже, представлявшим интересы графа д'Артуа. 26 декабря 1799 года Гайд был принят в Люксембургском дворце для уточнения деталей: «Вошел коротышка, облаченный в неказистый зеленоватый фрак, с опущенной головой, почти жалкий». Это был Бонапарт, которого бунтовщик поначалу принял за слугу. Впрочем, стоило генералу подойти к камину и поднять голову, «как он сразу же стал выше ростом, и жгучее пламя его пронзительного взгляда явило всем истинного Бонапарта». На следующий день состоялась заключительная встреча. У нас нет оснований не доверять свидетельствам Гайда де Невиля. Не менее интересным представляется и рассказ генерала д'Андинье. В нем сквозит все то же удивление, вызванное обликом Бонапарта: «Нас провели в кабинет на первом этаже. Вскоре в него вошел низкорослый, болезненного вида человек. В оливковом фраке, с прямыми волосами, на редкость неряшливый. В его облике не было ничего примечательного. Поэтому я слегка опешил, когда Гайд объявил мне, что передо мной Первый Консул».

В ходе переговоров Бонапарт признал если не законность мятежа Вандеи, то по крайней мере право на восстание запада страны против «угнетателя». Заговорили о соглашении. Оно включало в себя следующие основные пункты: освобождение мятежных департаментов от рекрутского набора, списание недоимок, возвращение нераспроданного имущества его бывшим владельцам-эмигрантам. Зашла речь и о короле. «Я не роялист», — заверил Бонапарт. Итак, недомолвок не осталось никаких. Да и могло ли быть иначе? В начале 1800 года Первый Консул был еще слишком тесными узами связан с бывшими термидорианцами, чтобы обнаружить намерение к сближению с роялистами. Вскоре д'Андинье получил возможность в этом убедиться.

«Я не хотел покидать Парижа, не поставив Бонапарта в известность относительно истинных целей моей поездки. Словом, я написал ему, что прибыл по поручению руководителей роялистского движения, дабы передать в его распоряжение все имеющиеся у них средства в случае, если бы он вдруг захотел воспользоваться ими для реставрации монархии. В этом в высшей степени лестном для него письме я говорил о славе, которой он обессмертит свое имя, о вечной благодарности потомков. С одной стороны, я намекал ему, что не существует награды, соразмерной такой услуге, а с другой — старался показать ненадежность людей, которые, руководствуясь эгоистическими соображениями, служили всем этим поочередно сменявшим друг друга правительствам и которые при первой же его серьезной неудаче выступят против него с той же легкостью, с какой они свергли Директорию, как только убедились в ее беззащитности».

Весьма дальновидный прогноз, подтвердившийся в июне при получении известия об исходе, поначалу сомнительном, сражения, данного Бонапартом при Маренго. Но тогда, 30 декабря 1799 года, Бонапарт ответил д'Андинье уклончивым отказом: «Слишком много французской крови пролилось за последние десять лет…» Не доверяя, похоже, своим соратникам, Бонапарт не стал обнародовать это письмо. Когда же из-за оплошности аббата Годара были перехвачены все бумаги Гайда де Невиля, среди них обнаружили и копию письма Первого Консула. Однако оно не было включено в опубликованный роялистским агентством сборник документов.

10 января 1800 года Бонапарт выпустил прокламацию, в которой заявил, что прекращение гражданской войны возможно лишь при условии сдачи мятежников. «Занести вооруженную руку над Францией способны теперь лишь люди без веры и родины, вероломные орудия внешнего врага». Концентрация войск под командованием Брюна, назначенного главнокомандующим Западной армией, явилась дополнительным аргументом в ряду этих угроз. Первыми капитулировали в январе дворяне: Бурмон, Шатийон, д'Отишан, Сюзанне. Каду-даль последовал их примеру лишь в феврале, после сражения при Граншане, в ходе которого ни одна из сторон не одержала убедительной победы. Что касается Фротге, то он угодил в западню, которую, по утверждениям современников, ему будто бы расставил Первый Консул. «Я не отдавал такого приказа, — обронил тогда Бонапарт, — однако не могу сказать, что огорчен его казнью».

Шуанство временно сошло на нет. В своих мемуарах д'Андинье так объясняет, почему это стало возможным: «В целом вооруженное восстание роялистской партии получило одобрение всех здравомыслящих французов. Нам споспешествовали благие пожелания честных людей — и только. Никто не примкнул к нам из соседних департаментов. Англия соглашалась предоставить кое-какие средства для сопротивления, но не для победы». Хотя дело роялизма и нашло в стране известное сочувствие, общественное мнение, по признанию самого д'Андинье, было на стороне Бонапарта: «В своем подавляющем большинстве жители западных провинций с радостью восприняли соглашение, дававшее им возможность перевести дух».

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 104
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?