Монстролог. Дневники смерти (сборник) - Рик Янси

– Это же Хайрам Уокер прислал ему яйцо. Знал, что он повезет его сюда. И решил, что выкрадет его здесь, сдобрив добычу изрядной порцией унижения и мести. Что, не так? Тогда скажи правду, и я отпущу тебя. Насчет твоего хозяина ничего не обещаю, но тебе даю слово ученого и джентльмена, что ни один волосок не упадет с твоей слегка деформированной башки.

– Я тебя не боюсь.

– Тогда чего трясешься?

– Я н-не т-тр-трясусь.

– Ну, не его же ты боишься. Он мертвый, и к тому же без ног.

Я подтянул к себе ящик, запихнул в него укороченный труп, сверху положил ноги и забил крышку гвоздями. Вот так, одной заботой меньше.

Когда я выпрямился, он шарахнулся от меня так, словно боялся, что настал его черед.

– Я ни в чем не виноват, – сказал он. – И доктор Уокер тоже.

Я покачал головой, поцыкал и сказал что-то идиотское, совсем в духе Уортропа:

– Не верю я тебе, парень.

Надо отдать Исааксону должное, про невиновность он больше не заикался, да и я усомнился, чтобы Уокер посвятил его во все подробности своего грандиозного плана. Однако полностью исключать подобную возможность тоже было нельзя. Конечно, вряд ли племя неандертальцев живет до сих пор где-нибудь в Гималаях, но «маловероятно» не значит «исключено».

С выпотрошенным вором у хранилища я возился недолго, так что полчаса спустя у боковой двери, выходящей на Двадцать третью улицу, уже стояли два полных ящика. Шел легкий прохладный дождик, температура держалась чуть выше нуля, уличные фонари шипели в ореолах золотистого света.

Я вышел первым, велев Исааксону оставаться внутри и ждать моего сигнала, а сам, держа руки в карманах, перешел на другую сторону. Едва я ступил на противоположный тротуар, из-за угла, громко цокая копытами, показалась огромная ломовая лошадь рыжей масти, запряженная в видавший виды фургон. Возница резко взял вправо и затормозил у боковой двери Монстрариума. Он даже не поглядел на меня, когда я снова перешел на его сторону. На нем была шляпа с висячими полями и широкое черное пальто, руки, державшие вожжи, были большие, тяжелые, с раздутыми от многочисленных драк костяшками. Это был один из «специалистов» Уортропа: людей, зарекомендовавших себя умением держать язык за зубами, рисковать, когда надо, и плевать на закон. Типаж малоприятный, но необходимый всякому, кто намерен изучать преступную сторону человеческой природы. Уортропу они служили курьерами и шпионами, играли роль мускулатуры, обслуживавшей его мозг. Этого я еще не встречал.

– Мистер Фолк, – радушно приветствовал я его.

– А вы, стало быть, мистер Генри, – ответил он сиплым, пропитым голосом.

– Планы немного изменились, – сообщил я, вручая ему пятидолларовую купюру. Он сунул деньги в карман и едва заметно кивнул.

Пять минут спустя мы, погрузив в фургон оба ящика, бодро катили прочь от Монстрариума. Я сидел рядом с возницей; Исааксон с грузом в фургоне. Крепко вцепившись в перила, точно ребенок на американских горках где-нибудь на Кони-Айленде, он наблюдал, не увязался ли за нами кто-нибудь. Температура продолжала падать, и на подъезде к реке мелкие ледяные кристаллики уже вовсю кололи нам щеки. Впереди высился Бруклинский мост, его верхняя часть терялась в морозной дымке.

А во мне освобождалась тварь.

Мистер Фолк остановился на середине пролета. Я осторожно спустился. Под моими ботинками хрустел лед. Высоко над рекой ветер выл, дождь летел прямо в лицо, царапая щеки, как ледяной наждак. Исааксон нетерпеливо притоптывал, поджидая меня у задней части фургона; для него эта ночь уже слишком затянулась. Для тебя она хотя бы кончится, с горечью подумал я. Он взял ящик за один край, я за другой, и, шаркая ногами, мы вместе поволокли его к перилам. Реки внизу не было видно, зато мы слышали ее плеск, чувствовали запах и ощущали гулкую черную пустоту между полотном моста у нас под ногами и черной-пречерной поверхностью под ним.

– Осторожно, Исааксон, – предостерег я его. – Следи за ногами, а то поскользнешься и полетишь прямо за ним. На счет «три»…

Вперед и вверх… а потом все вниз, вниз и вниз, и долгая пауза до всплеска, который оказался совсем тихим, почти неслышным, как вздох. Подавшись к Исааксону, я спросил:

– Молиться умеешь? – и, не дожидаясь ответа, пошел к фургону.

Сбросив второй ящик, мы задержались у перил. Капельки дождя застыли на наших волосах, намерзли на ворсинках пальто; мы сверкали, точно ангелы. Теперь, когда дело было сделано, Исааксон стал понемногу приходить в себя, и к нему даже отчасти вернулась его былая наглость.

– Слушай, старина, это дельце могло бы быть даже приятным, не будь оно так чертовски неприятно.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал я тихо.

Он оцепенел. И вроде бы даже обиделся.

– Молиться? Конечно, умею. Тебя об этом даже спрашивать бесполезно.

Он резко обернулся, и его хорошее настроение улетучилось так же быстро, как перед этим вернулось. Сделав всего два шага, он осознал, что мистер Фолк уже не сидит, нахохлившись, на месте возницы.

Он замер и медленно повернулся ко мне.

– Где кучер? – спросил он тонким от волнения голосом.

– У тебя за спиной, – ответил я.

Повернуться во второй раз ему не дали. То, что высвобождалось у меня внутри, вырвалось на свободу с такой силой, что едва не разорвало весь мир пополам. Мой кулак въехал ему в солнечное сплетение, – туда же, куда он ударил меня раньше. Он уронил голову; его колени подогнулись. Исааксон не был коротышкой, но мистер Фолк был больше: закинув Исааксона на плечо, точно куль с углем, он понес его к перилам. Там он схватил Исааксона огромными лапами за лодыжки и, вытянув руки над пустотой, держал его вниз головой, а тот отчаянно пытался ухватиться за воздух…

Тварь в банке, шр-р-р, шр-р-р.

– Исааксон! – снова закричал я против ветра. – Исааксон, так ты умеешь молиться?

Он взвыл. Его лица я не видел.

– Это был доктор Уокер, верно? – продолжал я. – Доктор Уокер нанял Метерлинка, чтобы тот привез нам яйцо, и доктор Уокер подкупил ирландцев, чтобы те его украли!

– Нет!

– Правдивый ответ вернет тебе свободу, Исааксон!

– Я говорю правду! Пожалуйста, пожалуйста! – Он не мог продолжать. Его вопли заглушал равнодушный дождь.

Мистер Фолк медленно повернул ко мне голову, на его выдающемся лбу застыл невысказанный вопрос: «Бросать?» Я потряс головой.

– Хорошо, Метерлинка нанял не он, но ирландцы – его рук дело? Скажи «да», Исааксон, и мы тебя вытащим!

– Нет, матерью клянусь, он не нанимал их! Пожалуйста, пожалуйста!

Я посмотрел на мистера Фолка.

– Что скажете?

Тот пожал плечами.

– Руки устали.