Буря мечей - Джордж Мартин

— Лорд Тайвин поддерживает Слинта, — боязливо вставил Боуэн Марш. — Я могу показать вам его письмо, Отелл. «Наш верный друг и слуга» — вот как он его называет.

Джон сел в ванне, и трое мужчин замерли, услышав плеск.

— Милорды, — с холодной вежливостью сказал он.

— Ты что здесь делаешь, бастард? — спросил Торне.

— Моюсь. Но я не хочу мешать вашему заговору и потому ухожу. — Он вылез из воды, вытерся оделся и вышел.

Не представляя, куда деваться теперь, он прошел мимо сгоревшей башни лорда-командующего, где когда-то спас Старого Медведя от мертвеца; мимо места, где с печальной улыбкой на лице умерла Игритт; мимо Королевской башни, где они с Атласом и Глухим Диком Фоллардом ждали магнара с его теннами; мимо остатков большой деревянной лестницы. Внутренние ворота была открыты, и он вошел в туннель под Стеной. Толща льда над головой давила его. Он миновал место, где сразились и вместе погибли Донал Нойе и Мег Могучий, и через новые внешние ворота снова вышел на бледный, холодный солнечный свет.

Лишь тогда он разрешил себе остановиться, перевести дух и подумать. Отелл Ярвик — человек не слишком твердых убеждений, не считая того, что касается дерева, камня и известки. Старый Медведь это знал. Торне с Маршем наверняка заморочат ему голову, он поддержит лорда Яноса, и лорд Янос станет лордом-командующим. Что тогда останется Джону, кроме Винтерфелла?

Ветер, налетая на Стену, трепал его плащ. Ото льда шел холод, как жар идет от огня. Джон опустил капюшон на лоб и пошел дальше. Солнце уже клонилось к закату. В ста ярдах виднелось место, где король Станнис содержал своих пленников-одичалых, окруженное рвами, острыми кольями и высоким деревянным забором. Слева помещались три большие ямы, где победители сожгли всех погибших под Стеной вольных людей — от волосатых великанов до маленьких Рогоногих. Ничейная полоса осталась той же выжженной пустыней, покрытой застывшей смолой, но люди Манса оставили на ней свои следы: порванную шкуру, бывшую частью палатки, великанскую палицу, колесо от повозки, сломанное копье, кучу мамонтового навоза. На опушке Зачарованного леса, где прежде стояли шатры, Джон нашел дубовый пень и сел на него.

Игритт хотела, чтобы он стал одичалым, Станнис хочет, чтобы он стал лордом Винтерфелла. Чего же хочет он сам? Солнце садилось за Стену там, где она проходила по западным холмам. Джон смотрел, как ледяная громада окрашивается в красные и розовые тона заката. Что он предпочтет: быть повешенным лордом Яносом как предатель или отречься от своих обетов, жениться на Вель и стать лордом Винтерфелла? Когда думаешь об этом такими словами, выбор кажется очень простым… а будь Игритт жива, он был бы еще проще. Вель ему чужая. Она, конечно, красавица, и ее сестра была королевой Манса, но все-таки…

Ему придется ее украсть, чтобы она его полюбила, и у них могут родиться дети. Придет день, когда он возьмет на руки своего родного сына. Сын — это то, о чем Джон Сноу даже мечтать не смел с тех пор, как решил провести свою жизнь на Стене. Он мог бы назвать его Роббом. Вель, конечно, захочет оставить у себя сына своей сестры, и он вырастет в Винтерфелле, как и мальчик Лилли. Сэму не придется лгать отцу, Лилли они тоже найдут место, и Сэм сможет приезжать к ним каждый год. Сыновья Манса и Крастера будут братьями, как когда-то Джон и Робб.

Джон сознавал, что хочет этого. Он еще ничего на свете так не хотел. Ему всегда этого хотелось, признавался он себе виновато. Да простят его за это боги. В нем проснулся голод, острый, как драконово стекло. Он нуждался в еде, в мясе, в красном олене, пахнущем страхом, или в большом лосе, гордом и неуступчивом. Ему требовалось убить и наполнить живот парным мясом и горячей темной кровью. У него текла слюна при одной мысли об этом.

Джон не сразу понял, что с ним творится, а поняв, тут же вскочил на ноги.

— Призрак!! — Он повернулся к лесу, и волк тихо вышел к нему из зеленого сумрака, дыша теплым белым паром. — Призрак! — Волк пустился бегом. Он похудел, но и подрос тоже. Он бежал почти бесшумно, только палая листва тихо шуршала под его лапами. Волк прыгнул на Джона, и они покатились по бурой траве и длинным теням, под зажигающимися звездами. — Где же ты пропадал, волчара? — спрашивал Джон, пока Призрак теребил его за руку. — Я уж думал, ты умер, как Робб, Игритт и все остальные. Я совсем тебя не чувствовал с тех пор, как перелез через Стену, даже во сне. — Лютоволк, не отвечая, лизал лицо Джона похожим на мокрую терку языком, и глаза его, отражая последний свет дня, сияли, как большие красные солнца.

Красные глаза, но не такие, как у Мелисандры. Глаза чардрева. Красные глаза, красная пасть, белый мех. Кровь и кость, совсем как у сердцедерева. Этот зверь тоже принадлежит старым богам. Единственный белый из всех лютоволков. Шестерых волчат нашли они с Роббом в снегу позднего лета — пятерых серых, черных и бурых для Старков и одного, белого как снег, для Сноу.

Джон получил свой ответ.

Люди королевы под Стеной разводили свой костер. Вот и Мелисандра вышла из ворот вместе с королем — возглавить молитву, которая, как она верит, отгонит тьму.

— Пошли, Призрак, — сказал Джон. — Ты голоден, я знаю. Я это чувствую. — Они вместе припустили к воротам, далеко обойдя костер, уже вонзивший свои когти в черное брюхо ночи.

Люди короля, наводняющие дворы Черного Замка, при виде Джона с волком останавливались и пялили на них глаза. Джон сообразил, что они ни разу не видели лютоволка: Призрак вдвое больше обыкновенных волков, которые водятся в их зеленых южных лесах. На пути к оружейной Джон, случайно подняв глаза, увидел в окне башни Вель. «Прости, — подумал он, — я не тот человек, который выкрадет тебя отсюда».

На учебном дворе ему встретилось около дюжины людей короля с факелами и длинными копьями. Их сержант при виде Призрака нахмурился, а двое солдат наставили копья, но командовавший ими рыцарь сказал:

— Отойдите и пропустите их. Ты опаздываешь на ужин, — заметил он Джону.

— Тогда дайте нам пройти, сир, — ответил Джон, и рыцарь посторонился.

Еще на лестнице Джон услышал шум. Братья громко говорили, перебранивались и стучали по столам. Его появления почти никто не заметил. Скамьи были заполнены до отказа, но еще больше народу стояло. Никто не ужинал, да еды и не было на столах. Что здесь происходит? Янос Слинт орал что-то об измене, Железный Эммет влез на стол с обнаженным мечом в руке, Трехпалый Хобб ругался с разведчиком из Сумеречной Башни, какой-то брат из Восточного Дозора дубасил кулаком по столу, требуя тишины, чем только усугублял стоящий в трапезной гвалт.

Пип первым заметил Джона. Он ухмыльнулся при виде Призрака, сунул два пальца в рот и свистнул так, как только скоморох способен свистеть. Пронзительный звук прорезал гомон, как мечом. Многие братья теперь тоже увидели Джона и смолкли. Тишина распространилась по залу. Слышно было только, как стучат по каменному полу сапоги Джона и трещат поленья в очаге.

Молчание нарушил сир Аллисер Торне.

— Предатель почтил нас наконец своим присутствием.