Несколько лет жизни - Кристина Александровна Борис

такое нарушение Роберту вообще грозили увольнением, однако, пожалев его, решили оставить.

“Тебе уже хватило. Спасай девочку. Я сделал всё, что было в моих силах – больше ничем не смогу помочь. Молчи, иначе не только ты лишишься работы – любого из нас можно запросто заменить.” – так говорил ему директор.

Роберт был в отчаянии. Ему была безразлична эта постылая работа. Его не пугала потенциальная безработица. Его волновала только дочь. Она стала инвалидом по его вине.

Мужчина клял себя за то, что взял дополнительную смену, чтобы получать больше денег. Если бы он работал как раньше, то мог бы забирать дочку из школы и быть с ней дома, не подвергая её опасности.

“Это я во всём виноват! Мне вечно нужны эти чёртовы деньги! Какой в них смысл, если моя девочка больна? Её не возьмут на хорошую работу, она не найдёт свою любовь, она будет жить в нищете, доживая свою жизнь с моим жалким дряхлым телом! Я так хотел для неё светлого будущего, чтобы у неё было всё, а в итоге лишил её всего сам!”

Роберт погрузился в печаль. Всё время он думал о способе облегчить страдания для девочки, но приходил лишь к тому, что для всего задуманного ему нужны огромные деньги, которых он никогда не сможет заработать.

Именно тогда он задумался о “донорстве”. Он вспомнил о том, что заставляло других людей идти на подобное. Его родители, старший брат. Все они просто желали новой жизни, а он…не видел смысла жить без счастья для своей дочери.

Что стоит ему несколько лет жизни, если от этого зависит вся дальнейшая жизнь дочки? Абсолютно ничего.

“Я делаю это не из-за блажи. Я делаю это по нужде. Я действителньо нуждаюсь в этом как никогда. Я мог бы и дальше жить так: был кое-как сыт, кое-как одет и обут, имел крышу, хоть и протекающую, над головой.

Однако сейчас мне нужно спасти дочь. Обеспечить ей операцию, восстановление и дальнейшую жизнь. Я буду с ней до конца, лишь бы она больше не боялась быть одной.

Бабушка, я уверен, что в такой ситуации ты бы не осуждала меня и сама бы пошла на подобное.” – с этими мыслями Роберт решился на это. Попросив престарелую соседку присмотреть за дочерью на неопределённое время, он отправился отдавать свои несколько лет жизни.

5 Глава

Комната “донорства” напоминала огромный купол. Посреди круга был поставлен огромный прибор, провода которого были прикреплены к каждой постели, раставленной по периметру.

“Присаживайтесь на кровать. Процесс займёт несколько минут – вы погрузитесь в сон. Никаких болевых ощущений вы не испытаете,” – говорила девушка медоточивым голосом.

“А моё желание как скоро исполнится?” – взволнованно спросил Роберт.

“Если вы озвучили его до процесса, то желание исполняется прямо сейчас. Вы прибудете домой и увидите результат. Если же не озвучили, советую хорошенько обдумать и сразу же сказать о нём,” – девушка притворно хихикнула. – “Но вы уже заранее всё оговорили на ресепшене, как я помню. Трогательная история с дочерью. Так что не переживайте – всё будет готово к вашему возвращению.”

“А где гарантия того, что меня не обманывают?”

“Вас же предупреждали перед входом, что, сделав шаг, с вами автоматически заключается договор на услугу. Если произойдёт так, что ваше желание не исполнится… а это, на секунду, никогда не случалось – наша компания выполняет все поручения, …то по камерам, которые записывают всё круглосуточно, будет выяснено, что вы оказали услугу донорства.

Вот даже сейчас, посмотрите сюда,” – девушка показала пальцем на нагрудной кармашек, где мигал красный значок. – “Я записываю всё, чтобы учесть все нюансы вашего желания. Может у вас есть какие-нибудь корректировки по нему?”

“Нет. Всё остаётся прежним.”

После этого девушка поставила капельницу и удалилась. Вскоре она вернулась, однако перед собой она везла пожилого мужчину на инвалидном кресле. Девушка также приторно-вежливо попросила старика присесть на кровать и, вставив капельницу и предупредив о начале процесса через несколько минут, удалилась из комнаты.

Роберт, глядя на пожилого мужчину, удивился тому, что такого возрастного “донора” вообще приняли в программу.

“Что же ему понадобилось? Ради детей? Вряд ли он что-то хочет себе. Он совсем старый и вряд ли может многое отдать. Только лишь посмертно.”

Свет в комнате стал более приглушённым, заиграла приятная расслабляющая музыка. Атмосферу портил только излишне тонкий голос девушки-медсестры. Она предупреждала о начале процесса.

Перед глазами Роберта стало всё плыть. Всё сильнее мужчина погружался в сон.

***

Когда Роберт открыл глаза, в комнате вновь было светло. Девушка, избегая взгляда, достала иглу и, улыбнувшись, посоветовала ещё несколько минут полежать, чтобы перестала кружиться голова: “У выхода вас будет ждать сопровождающий. Он поможет вам добраться до дома.”

После этого девушка обратилась к старику и, дежурно спросив о его самочувствии, вновь покинула комнату.

Роберт чувствовал небывалую усталость. Будто все жизненные силы покинули его.

“Если я так себя чувствую, то как этот старик ещё выжил? А может он уже здесь не в первый раз, и он уже привык к подобным ощущениям?” – подумав об этом, он посмотрел на старика. Пожилой мужчина смотрел на Роберта с любопытством. Что-то в его внешности изменилось в лучшую сторону.

Через минуту старик бодро встал с постели и направился в сторону выхода:

– Но как? – ахнул Роберт. В голосе звучала уставшая хрипотца.

– Вас что-то удивляет? – надменно спросил подилой мужчина.

– Вас же привезли сюда на коляске. Вот же она! – Роберт протянул свою руку и заметил, что она стала совсем другой. Кожа была дряхлой и покрыта пигментированными пятнами. – Что со мной?

– Вы постарели. Ваша жизнь перешла ко мне. А вы думали я тоже сюда пришёл отдать свои несколько лет жизни? – усмехнулся пожилой мужчина.

– Сколько у меня забрали лет? – Роберт ощупывал своё тело. – Я могу увидеть себя?

– Вы отдали мне семнадцать лет жизни. Столько, примерно, ваше тело функционировало бы без серьёзных сбоев.

– Семнадцать? Но это же слишком много! Мне говорили о нескольких годах! Я подразумевал, что потрачу, маскимум, пять лет жизни!

– О! Поверьте, эта компания существует уже более трёхсот лет. Этой девушке уже перевалило за сто восемьдесят. Мне уже двести семьдесят один год. Я помню уже пять переписываний официальной истории, семь волн бунта и много ещё чего. Для мира, для меня, для всей этой компании семнадцать лет лишь ничтожная частица времени.

– Но это нечестно! Я расскажу об этом мошенничестве!

– Нечестно? Мы выполнили вашу