Агония - Саманта Тоул

у него осталось, но я уверена, что мой отец думает об Аресе Кинкейде как о сыне, которого у него никогда не было, но которого он всегда хотел.

И кто может его винить? Кинкейд никогда бы не сел в машину пьяным и не въехал бы на ней в стену.

Нет, это все я.

Я протягиваю руку, нащупывая пальцами одну из рубашек Кинкейда.

У меня появилось внезапное желание узнать, каково это — быть такой, как он. Не быть неудачницей. Быть той, кем люди восхищаются. На кого равняются.

Может быть, если я надену одну из его футболок, часть его доброты передастся и мне.

Ладно, это прозвучало очень грязно.

Но попробовать не помешает, верно? Надеть его футболку, чтобы попытаться впитать немного его доброго смысла… и это звучит просто отвратительно.

Мне стоит уйти и не совершать этого. Или нет.

Я снимаю мокрые каблуки, бросаю сумку на пол и начинаю расстегивать пуговицы на мокрой рубашке. Я сдираю ее с себя, позволяя ей упасть на пол с влажным шлепком, и это кажется раем. Воздух прохладный, он сушит мою влажную кожу.

Мне очень, очень хочется снять и лифчик, но я не могу допустить, чтобы девочки вышли поиграть. Моя грудь не огромная, так что покачивание сисек не будет проблемой, но мои соски имеют тенденцию играть в пикабу в самые неподходящие моменты. Не то, чтобы мой лифчик сильно скрывал их в данном состоянии.

Боже, что за день, а еще ведь утро.

Мне очень нужно не облажаться сегодня.

Пожалуйста, пусть сегодня все пройдет хорошо.

Нуждаясь в спокойствии, я кладу руки на бедра и наклоняю тело вперед, медленно позволяя рукам скользить по бокам ног, пока они не упираются в пол, а грудь не прижимается к бедрам.

Задержитесь в этой позе и вдохните. Затем я выдыхаю.

Я занимаюсь йогой с тех пор, как стала трезвой. Мне посоветовал ее мой психотерапевт, и она действительно помогает мне.

Я знаю, может показаться странным выполнять движения йоги здесь, в раздевалке, но мне нужен момент, чтобы расслабиться и сосредоточиться, и сейчас я делаю это именно так. Старая я просто послала бы все к черту.

— Кхм. — Звук глубокого, тембрального голоса, раздавшийся позади меня, заставил меня резко выпрямиться и обернуться.

И, о Боже, нет.

Арес Кинкейд.

Он стоит прямо там, по другую сторону комнаты.

А на мне нет рубашки.

Блядь.

Глава 2

— О Господи, черт, мать твою! — прохрипела я в полном ужасе, сжимая руки на груди.

— Как много нецензурных выражений для одного предложения. — Арес наклоняет голову в сторону, на его лице отражается веселье.

— Я-я… — Я растерялась. Я понятия не имею, что сказать. Я вся такая, Иисус, мне нужно твое божественное вмешательство.

Я стою полуголая перед Аресом Кинкейдом.

Мой отец будет так зол, когда узнает.

Пожалуйста, не дай ему узнать.

— Я не думала, что здесь кто-то есть, — наконец-то смогла вымолвить я.

— Ясно.

Его глаза опускаются с моего лица и начинают следовать вниз по моему телу. Я вижу искру интереса в его глазах, и меня удивляет вспышка жара, которую чувствую между ног.

Я уже говорила, что Арес Кинкейд хорош собой?

Я видела его по телевизору и на фотографиях, но впервые вижу его во плоти. Он весь в рельефных мышцах, твердых гранях и с золотистой кожей. Темная щетина покрывает его сильную челюсть, как будто он не брился несколько дней. Поразительные голубые глаза, которые все еще работают над моим телом, и темные волосы, которые стали короче, чем были раньше. Я помню, что у него были более длинные волосы.

В любом случае, он горяч. Ну если вам нравится такой тип — качки — мне нет.

А что мне нравится?

Честно говоря, я уже не знаю.

До того, как я стала трезвой, мне нравились парни, которые любят веселиться. Грязные, грубые парни. Парней, с которыми я могла напиться. Квинтэссенция плохих парней.

Спортивные, серьезные и стабильные никогда не были в моем репертуаре.

А может, должны были бы быть.

Но не он, конечно.

И не в ближайшее время. Отношения — это не то, что меня интересует. Оставаться трезвой — да.

— Итак… — Его глаза наконец-то возвращаются к моим, и я бросаю на него раздраженный взгляд из-за того, что он откровенно разглядывает меня. Ублюдок даже не соизволил смутиться. Он просто улыбается и пожимает своими большими плечами. — Может быть, это безумный вопрос, — теперь его губы подрагивают от удовольствия, — Но кто ты такая? И почему стоишь здесь согнувшись, без рубашки?

— Я… послушай, ты не возражаешь, если я надену свою рубашку обратно? — я делаю шаг назад, наклоняюсь, чтобы посмотреть на свою рубашку, которая все еще лежит на полу влажным пятном.

— Нисколько. Давай. — Он делает жест рукой в мою сторону, но не делает никакого движения, чтобы отвернуться от меня. Он просто стоит и смотрит на меня своими пылающими глазами, прожигающими меня насквозь. Цвет напоминает мне пламя, когда оно достигает своей самой высокой температуры.

— Не мог бы ты отвернуться? — я бросаю на него пристальный взгляд, крепко сжимая руки на груди.

Покачав головой, он издал смешок, от которого мышцы в моем животе сжались.

— Конечно, — говорит он. — Я уже все видел…

Его глаза опускаются на мою грудь, а затем медленно возвращаются к моим глазам. Жар в них неоспорим. Как и внезапная пульсация между моих бедер. У меня давно не было секса. Вот почему я так реагирую. Только в этом причина.

— Но я могу быть джентльменом.

— Ух ты. Мне тааак повезло, — саркастически бормочу я, когда он отворачивается.

Я снова слышу его смех.

И у меня снова сжимается живот.

Я наклоняюсь, чтобы взять рубашку, и быстро натягиваю ее, морщась от ощущения мокрой ткани на моей теперь уже сухой коже. Я застегиваю пуговицы, начиная сверху и