СПИРИТ II - Макс Гудвин

трудились официанты. Они постоянно приносили и уносили подносы, умело лавировали между групп приглашённых гостей, одаривая их улыбками и доброжелательностью, подавали напитки и мелкие закуски, учитывая предпочтения каждого звероморфа, находящегося в этом зале.

— Ну и что ты по этому поводу думаешь? — спросил Чак у Эйни.

— Я думаю, что жизнь планеты выше, чем все наши вместе взятые. Думаю, что Генезис не надо отдавать. Его надо уничтожить. Но после гарантий нашей безопасности.

Чак хотел было сказать, что не доверяет этому лису, но столкнулся с понимающим взглядом девушки. Она осознавала, что отцу нельзя доверять, пускай он и был из Спирита.

— Я поговорю с отцом об этом ещё раз. Позже, — кивнула девушка.

— Ну, вам нравится вечер? — абсолютно незаметно, совсем по-звериному подошла к Эйни и Чаку Самалит.

— Да, спасибо большое, тут очень круто! — улыбнулась Эйни.

— За что люблю молодых лисичек, так это за то, что совсем не умеют врать, — поддержала улыбку волчица. — Тут всё размеренно и правильно, и так будет всегда. Знаете, почему Земля застыла на полпути до первого планетарного уровня? Нет? Потому, что наши и ваши договорились.

— Как договорились? А наша недавняя война? — удивился Чак.

— Из ряда вон выходящее событие. Эти все адепты противоборствующих сил сидят наверху и договариваются. Но нет худа без добра! Если бы было иначе, тебя, Эйни, убили бы ещё на девятнадцатом уровне рейтинга. А мир погрузился бы в постоянную войну, — произнесла Самалит.

Было видно, что она слегка выпила, и теперь её язык развязывался под дозировками шампанского.

— Ты говоришь так, будто в войне есть что-то хорошее, — насторожился Чак.

— В войне есть определённость: вот — свои, вот — чужие. Вот, к примеру, почему вы не пришли всей командой? Потому что я из отрицательных. Мой внук и мои родные дети не доверяют мне просто потому, что я прошла посвящение в другой системе.

— Мы очень ценим ваше… — хотела как-то поддержать волчицу Эйни, но Самалит прервала девушку.

— И любой бы поступил так. Случай. А вы слышали, что отрицательные маги могут обмениваться вещами и артефактами через систему так называемых чёрных зеркал? И как оказалось после вашего последнего боя, также могут перетаскивать сюда свои копии из других измерений.

— Мы предполагали, — отозвался Чак.

— Такое зеркало ты расплавил вместе с остатками Генезиса в доме Пятого. А знаешь, Чак, давно хотела спросить. У тебя есть мечта?

— Мечта? — переспросил Вульфен.

Этот простой вопрос поставил его в тупик. Уже долгое-долгое время он просто плыл по течению, радуясь каким-то несущественным мелочам, а с начала войны просто пытался выжить.

— Это потому, что в твоей жизни всё правильно, — указала на него пальцем Самалит. — А у меня внук, дочь и девушка внука воюют за положительных.

— Так о чём ты мечтаешь? — нахмурился Чак.

— О том же, о чём и ты, волчонок. Ты и Фея хотели бы видеть на моём месте положительную Самалит, а я бы хотела начать всё заново, — проговорила Самалит, дежурно улыбаясь какой-то паре, проходившей мимо. — Я хочу, чтобы ты помог мне, мой дорогой положительный внук.

— Как же? — Чак собирал всё своё сознание в кучу, чтобы не упустить ни единого момента, из-за которого они снова будут втянуты в кровавую бойню.

— Бесконечное множество измерений, Чак, порождает кучи копий меня с самыми разными отклонениями от нашей нормы. Где-то среди иных миров есть отрицательные вы и положительная я, — Самалит подняла бокал в приветственном жесте, встретившись с кем-то взглядом.

— Баб, я не понимаю тебя, — покачал головой Чак, желая услышать от волчицы больше конкретики.

— Найди то измерение через чёрные зеркала. То, где я положительная. И предложи ей поменяться со мной местами, — взглянула пронзающим взором на него бабушка всех волков этого города.

— Это вообще возможно? — удивилась Эйни.

— Ты правда этого хочешь? — переспросил Чак.

— Я вижу будущее, Чак. Я знаю, что так будет лучше для всех. Это снизит жертвы в этом мире. Пора Т-первой сгинуть вместе со своей десяткой, — кивнула Самалит.

— Даже если бы это было возможным, где мы достанем чёрное зеркало? Я же сжёг его в том доме, — возразил Вульфен, надеясь, что у бабушки не заготовлен ответ и на этот вопрос.

Самалит протянула Чаку устройство памяти — мелкую пластинку размером не больше ногтя её мизинца. Чак взял микросхему и перевернул её. На другой стороне платы был выгравирован окрашенный чем-то бурым символ в виде латинской буквы «S».

— Моя кровь поможет найти такую же, как я, через миры. — Теперь она смотрела зло и даже хищно. Так смотрит зверь, когда защищается от загнавших его охотников.

— Не стоило… — начал было Чак.

— Не стоило что? Давать магу Спирита… — её передёрнуло системой: —…свою кровь? Брось, Чак, я не боюсь своих детей и внуков. Я только хочу, чтобы и моя мечта сбылась. На схеме — адреса, где есть зеркала, подобные тому, какое было у Т-пятого.

— Как мы это провернём? — уточнила Эйни. Чак удивился: он ещё не дал на эту авантюру своего согласия…

— Выберете объект, уничтожите мага Тирипса, вычислите мир, перенесётесь, уничтожите мага на той стороне, найдёте меня и покажете голограмму, что я записала на карту.

— А нельзя как-то иначе? — спросил Чак. — Вроде же всё устаканилось.

— Иом уже подходил к вам по поводу Генезиса? — Волчица выдержала небольшую паузу, наблюдая за бойцами Спирита. — Как только вы уничтожите или передадите тварь, для меня начнутся худые времена, если я останусь в негативном векторе. И не отдавать нельзя, иначе заберут силой. Силой, которую ни ты, Чак, ни я не смогу предугадать или блокировать, — Самалит опустила глаза.

— Наша база спрятана, отрицательные не найдут Генезис, и вовсе не нужно делать всё то, что ты задумала, — Чаку не нравилась сама предлагаемая идея, но ничего кардинально аргументирующего не приходило в его голову.

— Вас сдадут свои же. Видящие Спирита без проблем обнаружат вашу базу и предадут вас вражеской Десятке или вообще Тридцатке, и всё будет кончено. Таково наиболее вероятное будущее.

Чак чувствовал, что Самалит не лгала. Уход в иной мир был для неё единственным приемлемым путём решения надвигающейся проблемы.

— Постарайтесь сделать всё быстрее. Ваши и наши не будут ждать, — печально кивнула волчица и с неожиданной грустью побрела вдоль шведского стола.

Чак и Эйни молчали, наблюдая, как изящно отдаляется глава волчьего клана. Самалит сказала им то, чего не могла сказать через коммуникаторы, не могла доверить никому из своих волков, не могла открыться даже своей дочери. Она снова играла. Играла потому, что её жизнь вопреки её воле кто-то большой кинул на мировую рулетку во имя равновесия между Спиритом и Тирипсом.

Глава 3. Кому ОНО нужнее?

Слова Иома крутились у Чака в голове:

«У нас не принято убивать просто так, даже если он отрицательный. На этом держится весь Земной мир».

Слова же Самалит противоречили той мысли, как огонь противоречит воде:

«Убьёте мага в этом мире, завладеете зеркалом, убьёте мага в том мире, покажете положительной Самалит голограмму-послание».

С одной стороны, это говорили положительный и отрицательная. С другой, не было ли это снова частью большой игры?

Чак наложил заклинание невидимости на себя и Эйни ещё в тот момент, когда они вышли из общего зала — невидимость от взоров людей, от слежения машин, от заклинаний, от прямого и периферического наблюдения. Опыт научил мага прятать вещи и людей так, чтобы как минимум у такого же специалиста, как он сам, трижды сломалась бы логика в попытке отыскать хоть какие-нибудь следы передвижения. Также Вульфен спрятал устройство, данное Самалит, в контейнер, глушащий входящие и выходящие сигналы, и на всякий случай прикрыл магией и его. Вдруг кто-то будет искать именно этот предмет. Кто-то мог бы сказать: «Паранойя!», Чак бы назвал такую щепетильность желанием жить.

— И что ты думаешь по всему этому поводу?

Покидая здание Альффэмили, Эйни держалась за руку Чака, будто боялась упасть, хотя ни девушка, ни парень сегодня не прикоснулись к алкоголю. Вечер, который был устроен, чтобы развлечь волков, вовсе не принёс героям межклановой войны ни развлечения, ни даже банального переключения ума на другой род деятельности.

— Я познакомился с твоим отцом, но Генезис я им отдавать не планирую. Слишком