Лабиринт Осириса - Пол Сассман

– Я вам покажу! – выкрикнул он. – Я вам покажу, заносчивые ублюдки!

Громко, отрывисто расхохотавшись, он вернулся к мотоциклу и поехал в Ком-Лолах, где снимал жилье, мечтая впервые за двенадцать недель как следует выспаться. Поставив «энфилд» на грязной дорожке за домом, он нагнулся отвязать седельные сумки. В этот момент слева от него что-то мелькнуло. Он хотел повернуться, но чья-то рука обхватила его за шею и рванула назад. Вцепились другие сильные руки – много рук, по крайней мере троих мужчин, хотя в темноте и в смятении он не мог определить точно.

– Какого черта…

– Иэ калб![4]– прошипел чей-то голос. – Мы знаем, что ты сделал с нашей сестрой, и теперь тебе придется расплатиться.

Что-то тяжелое стукнуло его по затылку. Мотоциклист обмяк, упал, его ударили снова, и в глазах почернело. Нападавшие выволокли его с дорожки, погрузили на тележку, запряженную ослом, и прикрыли рогожкой.

– Далеко повезем? – спросил один из них.

– Путь долгий, – ответил другой. – Давай трогать.

Они забрались в тележку, хлестнули ослика и под стук колес исчезли в ночи. За их спинами из-под рогожки раздавались стоны, но их заглушал грохот повозки по дороге.

1972 г.

В последний день медового месяца на Ниле Дуглас Боуэрс удивил свою молодую жену Александру на всю оставшуюся жизнь, хотя и не совсем так, как хотел.

За две недели путешествий из Асуана в Луксор они, как казалось Александре, посетили все возможные храмы, развалины и в промежутках между ними заплесневелые груды кирпичей вместо того, чтобы отдохнуть, как хотелось ей: понежиться на солнце, потягивая лимонад и читая какую-нибудь хорошую романтическую книгу.

Четыре дня в Луксоре показались ей особенно тяжкими: Дуглас настаивал, чтобы они поднимались с рассветом и могли оценить виды, пока не понаехали автобусы с теми, кого он удрученно называл быдлом. Гробница Тутанхамона показалась Александре несколько интереснее других достопримечательностей – про этого фараона она по крайней мере хоть что-то слышала. А от всего остального веяло жутью: бесконечная череда вызывающих клаустрофобию погребальных камер и покрытых иероглифами стен, от которых бросало бы в дрожь, если бы не было так удушающе жарко. Ничего подобного вслух она не говорила, но невольно радовалась, что их медовый месяц подходит к концу и вскоре они вернутся в монохромный мир южного пригорода Лондона.

Но нежданно-негаданно Дуглас сделал нечто такое, что напомнило ей, какой он добрый, заботливый человек, почему, собственно говоря, она и вышла за него замуж.

Наступило их последнее утро в Египте. В этот день, как хотел Дуглас, они встали даже раньше обычного – еще до того, как забрезжил рассвет – и переправились на другой берег Нила. Ожидавшее на западном берегу такси отвезло их на стоянку перед храмом Хатшепсут, где два дня назад Дуглас провел целый день, делая замеры при помощи рулетки, которую постоянно носил с собой. Александра ожидала, что день пройдет как обычно, и ее сердце упало. Но муж в храм не пошел, а повел ее по узкой дорожке, которая, извиваясь, убегала в холмы позади памятника. Они тащились все выше, небо над головами светлело и приобретало сероватый оттенок, нильская долина осталась далеко внизу. Через час восхождения Александра начала подумывать, что наблюдать, как муж обмеряет каменные блоки, не такое уж плохое занятие. Но в этот момент они одолели последний крутой подъем и оказались на вершине Курна[5]– пирамидальной вершины, главенствующей на южной стороне Долины царей. Там их ждала большая походная корзина с едой.

– Попросил парня из отеля, чтобы он доставил ее сюда, – объяснил Дуглас, открывая крышку и доставая полбутылки охлажденного шампанского. – Честно говоря, удивляюсь, что никто ее не умыкнул.

Он разлил вино в стаканы, достал из корзины красную розу и опустился перед женой на одно колено.

– Да живет твой дух, – продекламировал он. – Да продлятся его годы на миллионы лет, и ты, возлюбив Фивы, обратишь лицо к северному ветру, и тебя не покинет счастье.

Это было так удивительно романтично и так не похоже на Дугласа, что Александра прослезилась.

– Неужели ты тревожишься из-за цены, старушка? – упрек нул он. – Я купил шампанское в беспошлинном магазине. Невероятно дешево.

Они сели на камень и, потягивая напиток, любовались восходом над горами в пустыне. Вокруг царили блаженная тишина и покой, далеко внизу, словно крошечная модель мира, неясно зеленела пойма Нила. Позавтракав, они поцеловались, сложили остатки в корзину и оставили ее на месте.

– Кто-нибудь заберет, – сказал Дуглас, и они тронулись по тропинке, заворачивающей за вершину. – По словам того малого из отеля, Руперта или как его там, ну, такого надутого, с большими ноздрями, если следовать в эту сторону, то мы обойдем плато по верху и спустимся у входа в Долину царей.

Дуглас описал широкий круг рукой.

– Займет всего час или около того, и если поднажмем, легко успеем вернуться к ленчу.

Александра успела отдохнуть после восхождения, и хотя прогулки по каменистой почве ее не очень привлекали, радовалась – в немалой степени благодаря шампанскому – их приключению и с готовностью зашагала за мужем. Узкая тропинка была усыпана камнями и местами становилась труднопроходимой, но Дуглас, как истинный джентльмен, помогал жене справиться, и Александра с удивлением обнаружила, что ей нравится их путешествие.

«Настоящее приключение в пустыне, – думала она. – Вот вернусь и расскажу Оливии и Флоре».

Они шли все дальше, все глубже в холмы, Нил скрылся позади, пейзаж своей дикостью все больше напоминал лунный: лишь камни, пыль и белесое небо. Прошел час, затем еще полчаса, и хотя Дуглас захватил в рюкзаке еду и питье, через два часа ходьбы, которой не видно было конца, Александра начала уставать. У нее заболели ноги, стала допекать жара и, хуже всего, захотелось в туалет.

– Я отвернусь, – предложил Дуглас, когда она ему пожаловалась.

– Не привыкла писать на улице, – отрезала она. У нее заметно испортилось настроение.

– Ради Бога, кто тебя здесь увидит?

– Не привыкла писать на улице, – повторила Александра. – Мне нужно куда-нибудь уединиться.

– Тогда либо терпи, либо ступай за тот большой камень. Отличное место, старушка.

Александра, понимая безнадежность положения, послушалась мужа и, отойдя метров на тридцать, завернула за большой валун, торчавший, словно гриб, на песчаной, пустынной почве. Здесь местность круто понижалась к воронкообразной впадине, но прямо за камнем хватило ровного пространства поднять платье и присесть на корточки.

– Не слушай! – крикнула она.

Под подошвами хрустнул песок – Дуглас отошел подальше. Александра, ища опоры, положила на валун ладонь и, стараясь расслабиться, вгляделась в камень. Он был желтоватым, покрытым пылью, с замысловатым узором царапин. Но, присмотревшись, Александра поняла, что это вовсе не царапины, а скорее блеклые остатки прежнего иероглифического текста. Она слегка отклонилась назад, чтобы было больше обзора, трусы растянулись у нее на лодыжках. Фигурка, похожая на зайца, волнистая линия, пара рук – она узнала эти символы, они ей уже попадались в последние две недели, пока ее таскали по бесконечным памятникам.