Часовой Армагеддона - Сергей Щеглов

Итак, что мы имеем? Во-первых, конечно, отчет Роберта — внушительных размеров документ, исполненный убористым шрифтом. Валентин покачал головой — успеть прочитать бы!

Во-вторых, комментарии ведущего аналитика, Шатуона Раденнеза. Вот повезло-то!

В-третьих, хроноспейсы по месту происшествия. Сутки перед, час после происшествия. Очень хорошо… Так, а это что?

Валентин присвистнул, держа перед собой клочок бумаги едва в треть тетрадного листа. На нем неподражаемым мелким почерком, известным, наверное, каждому агенту Управления, было написано:

«Шаггар! Наши приятели наконец повернули на Север. Жди их завтра к утру. Думаю, это заставит Не-Джо зашевелиться!»

Под этой в высшей степени непонятной — для непосвященных — фразой стояла закорючка из двух переплетенных букв «Г» и «Л».

Собственноручная подпись Грегори Ланды, координатора сектора «Побережье-Юг».

Валентин ощутил неприятную пустоту в желудке. Надо было позавтракать, запоздало и совершенно ни к месту пришло в голову. Простая, как бревно, операция прямо на глазах перерастала в героический эпос. Вместо привычных и в общем-то достаточно безобидных зомби, к которым Валентин уже привык, в качестве потенциального противника вырисовывались два тальмена.

О том, что бумажка оказалась в папке случайно, Валентин даже думать не желал. Случайностей не бывает.

Итак, тальмены. Или, как их называют неспециалисты, талисмановладельцы. Повелители могучих талисманов. Валентин положил записку Ланды перед собой и погрозил ей кулаком. Он не любил тальменов.

Не любил и боялся.

Каждый землянин, попадавший на Пангу, переживал три потрясения. Первое — когда узнавал, что обратной дороги не существует.

Второе — когда находил наконец свой талисман, открывая для себя восторг Повелевать.

Третье — когда узнавал, что его талисман лишь жалкая игрушка по сравнению с могучими талисманами, повелители которых — Избранные, как их называли на Побережье, — стояли выше императоров и самых великих магов.

В истории Панги бывали благословенные века, когда ни один из пришельцев не подходил по Т-спектру могучим талисманам. Века без тальменов. Эпохи, в которые жизнь входила в нормальное русло, в которые ученые и изобретатели начинали цениться выше магов и пришельцев. Разумеется, кивнул Валентин своим мрачным мыслям, все эти благословенные века давно в прошлом. В настоящий момент на Панге жили целых три тальмена; еще один погиб совсем недавно, и Валентин имел сомнительное удовольствие видеть, как это происходило.

Три тальмена — Георг, Детмар и Габриэль. До недавнего времени первые двое относились к ведомству Ланды; теперь же все они собрались в нашем секторе.

Валентин представил себе злорадную ухмылку на длинном лице Ланды. Несомненно, он был крайне доволен, что «наши приятели» покидают его сектор, не оставив за собой многочисленных жертв и разрушений.

Завладев могучим талисманом, человек не сразу становится тальменом. В первые годы он живет как прежде, в том же городе и в том же доме, общается с теми же друзьями. Но однажды — у кого раньше, у кого позже — случается неизбежное. Пришелец позволяет талисману проявить свою силу — и талисман воплощает в жизнь все, о чем его повелитель мечтал многие годы. С этого момента пришелец начинает пользоваться талисманом все чаще. Могущество, нигде не встречающее отпора, убеждает любого. От успеха к успеху тальмен все сильнее верит в свою правоту. Люди перестают быть интересны — они слишком слабы; тальмен желает померяться силой с целыми государствами. Рождаются Великие Империи — Ландор, Лигия, теперь вот — Фарингия. Никто и ничто не может помешать тальмену подчинить своей власти огромные территории. А если кто посмеет помешать…

Валентин покачал головой. Сектору «Побережье-Север» с этим, можно сказать, повезло. Третий тальмен, верховный правитель Фарингии, он же Серый Воитель, не случайно получил прозвище Габриэль Бич Божий. В рекордно короткий срок он превратил процветающую феодальную страну в полуголодное полицейское государство, где власть принадлежала уже не столько ему, сколько местным опричникам, гордо именуемым Воителями. Не обладая дворянскими манерами Георга, Габриэль проводил свои реформы грубо и нагло, вызвав ожесточенное сопротивление фаров всех уровней. И подавил его, да как подавил! Сожженные начисто города, усеянные тысячами трупов поля, «перевоспитание» фаров у позорного столба… Конечно, в земной истории видали и не такое; но Серый творил все свои преступления лично, сам, без ансамбля. И вскоре при одном слухе, что Габриэль Бич Божий близко, пустели целые провинции; на многие дни пути вдоль Великого Тракта тянулись заброшенные поля; и наконец, как апофеоз безумной ненависти к Серому, неизвестно откуда появился Не-Джо.

Этот самый Не-Джо до сих пор оставался загадкой. Человека, обозначенного этим прозвищем, найти так и не удалось — ни Серому Воителю, ни даже прилично подготовленной агентуре Эбо. За несколько лет необъявленной войны первоначальное шутливое имя организатора «ночной власти» — Неуловимый Джо — сократилось до более удобного в произношении, и даже вошло в официальные документы. В последнее время в Управлении пользовалась успехом фраза «Воюет, как Не-Джо — до последнего мирного жителя». И в ней была своя горькая правда. Дубина народной войны, подогреваемой недюжинными магическими талантами вождя — одни зомби чего стоят! — била главным образом по голове самого народа. Население Фарингии сократилось почти на треть, и конца этим безобразиям не было.

Теперь же в многострадальной Фарингии собирались появиться еще два тальмена. Вот уж не повезло, так не повезло, подумал Валентин.

С учетом всех этих обстоятельств завтрашний день в Фарингии обещал выдаться жарким. Валентин глянул на часы — ого, пятнадцать минут прошло! — и окончательно уверился в мысли, что с кольцом нужно закончить как можно быстрее. А потом — бежать, бежать и бежать! Хватит с меня Гельвеции.

Валентин, разумеется, отлично знал, как найти кольцо. Существовало целых два способа сделать это в считанные минуты. Традиционный — взять пеленгатор, вызвать нужный токен-ринг и засечь направление по фоновому излучению. И специальный, доступный немногим — а точнее, только ему, ищейке Шеллеру, — пройти по ментальному следу похитителя.

Валентин приложил ладонь к каменной столешнице прямо над левой тумбой стола. На казавшейся монолитной тумбе обозначились тонкие трещины, затем из нее медленно выдвинулся тонкий ящик, в котором лежал один-единственный предмет.

Талисман выглядел как тонкий хрустальный обруч, покрытый в нескольких местах еле заметной резьбой. Валентин крепко взял его двумя руками — несмотря на кажущуюся воздушность, весил обруч добрых полпуда — и осторожно водрузил себе на голову. Потом откинулся в кресле и прикрыл глаза.

Когда комната перестала вращаться, тошнота отступила, а тяжесть обруча сменилась пьянящим ощущением парящей в воздухе головы, Валентин разрешил себе вернуться к бумагам. Обруч — талисман, подошедший Валентину еще десять лет назад, — как раз и был средством для хождения по ментальному следу. С его помощью мысли и ощущения другого человека становился видимыми и осязаемыми, в этом обруче Валентин мог по своему выбору видеть прошлые события глазами любого их участника. Все, что для этого требовалось — оказаться на месте происшествия; талисман считывал то, что Валентин для простоты называл «ментальным следом», из локальных структур Т-поля.