Конфликты и войны после распада СССР - Юрий Васильевич Егоров

«культура насилия»: детей со школьной скамьи приучают к мысли о том, что убить врага — это богоугодное дело. Целью новых войн может быть не достижение победы, а продолжение военных действий.

В современных условиях увеличилась уязвимость мирного населения, которое зачастую намеренно превращают в мишени. Заметно стремление к насильственному перемещению гражданских лиц и этническим чисткам.

Нарушением баланса сил в мире после распада СССР привело к возникновению новых угроз:

• расширение возможностей вмешательства «третьих сил» во внутренние конфликты, вызванное, в частности, прекращением действия принципа обоюдного согласия сторон на международное вмешательство, длительное время соблюдавшегося в деятельности ООН. В международном праве начал утверждаться принцип «принуждения к миру», опирающийся на право силы;

• активизация участия неправительственных организаций в зонах нестабильности. Причем, данные организации обычно действуют в интересах меньшинств, представленных в конфликтах антиправительственными сипами;

• прямое вмешательство во внутренние дела суверенных государств под угрозой неких санкций, экономических или политических;

• использование глобальных систем безопасности в интересах определенных стран Запада. Препятствия осуществлению их интересов преодолевались «отключением» от решения вопроса международных организаций типа ООН и ОБСЕ[6].

Самыми распространенными конфликтами в XXI столетии, видимо, станут локальные войны, порождаемые межэтническими противоречиями. Для Закавказья особенно опасным было бы возобновление армяно-азербайджанской войны, где вооруженная борьба за Нагорный Карабах будет носить характер как традиционного межгосударственного, так и межэтнического столкновения.

Региональной дестабилизацией грозят и «замороженные» этнические конфликты в Приднестровье, в. Закавказье (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах) и на Балканах (Косово, «албанский вопрос» в Македонии и Греции), если только их не удастся разрешить.

На Ближнем Востоке международное «землетрясение» может вызвать актуализация курдского вопроса. Курды сегодня в Ираке получили доступ к власти и стремятся заполучить крупнейшее месторождение нефти в районе Киркука.

Впрочем, не исключено, что главным «полем» столкновений и войн такого рода станет Африка. Накопление совершенных вооружений и военной техники обостряет мировой процесс. Одним словом, XXI век не обещает быть спокойным.

Если учесть, что новая Стратегии национальной безопасности США — эта обновленная версия главного военно-стратегического и внешнеполитического документа американской администрации опубликована Белым домом[7].

Новая Стратегия придерживается тактики превентивного удара, которая впервые была предана гласности 43-м президентом США Джорджем Бушем в сентябре 2002 года. Он заявил тогда, что США будут готовы нанести удар по противнику, если обладание им ОМП представляет угрозу безопасности США.

Что осталось за кадром, так это факт, что Джордж Буш и его окружение все еще фанатически привержены доктрине «перманентной революции» бывшего военного министра большевиков Льва Троцкого. Доктрину «перманентной революции/ перманентной войны», Троцкий сам поддерживал до самого своего убийства в 1940 году. Это и есть политика, которую проводят предполагаемые бывшие троцкисты, а ныне неоконсервативные советники Буша.

Стратегия Буша, допуская применение силы в такой форме, на самом деле ставит вопрос шире — применение военной силы возможно не только тогда, когда угроза уже сформировалась, но и до того, как она проявилась, с целью предотвратить ее превращение в подлинную и опасную реальность. Превентивная война против возможной будущей угрозы представляет из себя крайне опасное изменение революционного характера в международных делах. И совершенно нелепо предполагать (а именно это делается в новой Стратегии национальной безопасности США), что другие страны не последуют по пути Америки в ее претензиях на право упреждающего удара.

Стратегия национальной безопасности США как бы подводит черту и показывает, что у демократии меньше ресурсов, чем у Пентагона и ЦРУ. Поэтому для тех же стран, которые не отнесены Вашингтоном к числу демократических, а следовательно, и не являются его друзьями, эта Стратегия, в сущности, — объявление им войны. То есть Америка оставляет за собой право первого удара. Остается поставить вопрос: кто следующий?

Мировое сообщество в любое время может оказаться в вихре расползающихся по всему миру конфликтов, не исключено и инициирование необъявленных войн. Очаг такой войны может возникнуть в Иране.

Надеемся, что для читателей наш труд предстанет повествованием о том, что произошло после крушения Советского Союза и последующего развала исторически сложившегося геополитического равновесия. Исчезновение с мировой арены стабильного и мощного Советского Союза непоправимо исказило силовое «поле» международных отношений, подорвало складывающийся веками межгосударственный баланс интересов и сил, позволявший удерживать мировую политику в русле эволюционного, предсказуемого развития. Конфликты охватили все постсоветское пространство. Число убитых и искалеченных росло с каждым днем, число беженцев увеличивалось и достигло сотни тысяч.

Демократизация по-американски не предвещает в ближайшее время снижения напряжения в государстве. Понятно, что демократия как процедура включает систему правил, позволяющих демократическому режиму нормально функционировать: свободные выборы, правовое государство, соблюдение прав человека. Эта «формальная» величина одновременно является основополагающей и недостаточной. Основополагающей, так как без соблюдения этих процедур демократия окажется бессмысленной. Свободные выборы при отсутствии правового государства или соблюдения прав человека являют собой лишь очень несовершенную демократию. В Афганистане трудно установить мгновенно демократические правила. Здесь демократия в основе своей требует медленного, постепенного, но глубокого внедрения демократической культуры, которая выражается в доверии народа к институциям, в использовании систематизированной практики в конфликтных ситуациях, в уважении чужого мнения. Поэтому, если эта первая величина может быть относительно легко установлена, благодаря, внешней поддержке, то вторая в большей степени зависит от местных условий и требует больше времени. Рассчитывать на скачок в демократическое начало трудно, на это уйдут годы. Ибо в Афганистане демократия идентифицируется, вольно или невольно, с оккупационной мощью, которая не делает ничего, чтобы таковой не выглядеть. Отсюда и противоречие между национальным фактором и фактором демократическим.

Демократизация посредством силы, наверное, наихудшее решение для мусульманского мира, измученного злопамятством. И в то же время это неразрывно связано с отсутствием демократической культуры. Практически не существует таких мусульманских обществ, которые были бы по-настоящему демократическими, как и не существует таких, которые были бы по-настоящему процветающими. Утверждать в таких условиях, что это не имеет ничего общего с исламом, было бы чистейшим заблуждением. По крайней мере, нужна выдержка всех, кто причастен к этому делу.