Собака Пес - Даниэль Пеннак

– Берегись, холодильник! – предупредила Чёрная Морда.

И, когда Пёс, смеясь, отскочил в сторону, прыгнула вперёд, чтоб холодильник упал позади неё. Что он и сделал. К несчастью, у него была дверь, и эта дверь на лету отвалилась. А Чёрная Морда её не видела за громадой холодильника. Эта дверь её и убила. Когда Пёс увидел, что Чёрная Морда лежит неподвижно, он принял это за игру. Он принялся скакать вокруг, тявкая и виляя задом.

– Перестань валять дурака, – прошептала Чёрная Морда, – не тот случай.

Он замер на месте и впервые в жизни почувствовал, как вдоль хребта пробежал ледяной сквозняк: Настоящий Страх. Всё-таки у него хватило сил подойти к ней. Чёрная Морда уже не могла говорить, только шептать.

– Пойдёшь в город, – сказала она, – берегись машин. Увёртливость, маленький мой, уверт…

Нельзя оставаться там, где обрушилась беда, думал Пёс. Надо уходить. Но в то же самое время он говорил себе: «Никогда больше я не буду так счастлив, как здесь».

Все остальные собрались вокруг. Они не мешали ему плакать, ничего не говорили. Главное, они были рядом. Мусоровозы уехали, и тишину нарушали только рыдания Пса. Протяжно, жалобно просвистел проходящий над свалкой поезд. «Почему она сказала про город?» – в слезах недоумевал Пёс. За всё время их знакомства она всего два-три раза затрагивала эту тему, никогда не вдаваясь в подробности. Как-то он спросил её:

– А город ты хорошо знаешь?

– Знаю.

Молчание.

– Здорово там?

– Как везде: что-то хорошо, что-то плохо.

Молчание.

– А почему ты там не осталась? Почему стала жить на свалке?

Она задумалась. В глазах прошла какая-то тень. Потом дала такой вот странный ответ:

– Потому что, как говорила моя хозяйка, нельзя жить в прошедшем времени.

Пёс попытался было понять, потом воскликнул:

– Так у тебя была хозяйка?

– Была.

– Хорошая?

Вот тут она долго молчала, прежде чем ответить совсем другим голосом, голосом, полным воспоминаний, нежности, тайны, обожания, близости, боли и ещё много чего сразу:

– Очень!

И добавила с гордостью:

– Я хорошо её воспитала…

Наверное, потому-то она, умирая, и сказала ему про город. Чтобы он пошёл туда и тоже нашёл себе хозяйку, и чтобы прожил с ней свою собачью жизнь. Он окинул взглядом свалку и собравшихся вокруг собак. Да уж, вид у них был не блестящий: корноухие, кривоногие, облезлые, с гноящимися глазами, покрытые блохами, хорошо видными на солнце, а главное, главное – такое одиночество в каждом взгляде!

– Хорошо, Чёрная Морда, – обещал он, – я пойду в город и найду себе хозяйку.

И никто не удивился, когда он повернулся, взобрался по откосу свалки и не оглядываясь направился к дороге, обсаженной платанами. Он всё ещё плакал, но не оглянулся ни разу.

– Если ты принял решение, никогда не поворачивай обратно, – учила его Чёрная Морда.

И поясняла:

– Нерешительность – это смертельный враг всякой собаки!

Если сейчас он перебирает лапами во сне, если он пыхтит, как тюлень, если сердце у него так и колотится, то это потому, что Пёс идёт в город. Он хорошо помнит этот путь. Город – это оказалось далеко. Но найти нетрудно. Надо было только держаться туннеля запахов, оставленного порожними мусоровозами в утреннем воздухе. От каждой мчавшейся на него машины Пёс – хоп! – отскакивал в сторону. Увёртливость. Потом снова нырял в туннель запахов. Он двигался мелкой рысцой мелкой собачонки, лапки его мелькали быстро-быстро, как вязальные спицы. Он не останавливался, не отдыхал. Он больше не плакал. Он думал только об одном: добраться до города и найти себе хозяйку, как завещала ему Чёрная Морда. Вдруг туннель запахов раздвоился. Он колебался не больше секунды и выбрал левое ответвление. Невероятно упрямый, он бежал и бежал, уткнувшись носом в дорогу. Туннель снова разделился. На этот раз он взял вправо. Потом снова влево, потом опять вправо. И, наконец, обнаружил, что никакого туннеля больше нет, все запахи распылились вокруг. Только тут он поднял голову, плюхнулся на задик, вывалил язык чуть не до земли и перевёл дух. Он был в городе.

* * *

Это был очень большой город. Полный домов, машин (Пёс стал чемпионом увёртливости), жителей и туристов. Это была Ницца. При таком изобилии людей найти хозяйку представлялось не такой уж трудной задачей. Но сейчас он хотел есть. Всему своё время. Он поднял мордочку и стал принюхиваться, неспешно, расширив ноздри насколько возможно. В них тут же хлынуло не меньше сорока запахов. Он узнал их все. Здесь они, конечно, были свежее, но это были запахи свалки. Те же самые. Ошибки быть не могло.

«Значит, вот что такое город… это свалка, только больше, и в разрозненном виде, и посвежее».

Он принялся перебирать запахи, отбрасывая бензиновый чад, запахи резины, цветов, апельсинов, обуви, и вдруг его правая ноздря дрогнула, левая бровь приподнялась, и рот наполнился слюной. Он нашёл, что искал: восхитительный запах мяса. Да ещё и совсем близкий! Где-то тут должна быть мясная лавка.

В самом деле, она была совсем близко. Прямо через улицу. Но мясник весил сто кило, не меньше. Сущее страшилище. Весь увешанный ножами. Фартук, как стена. И он стоял в дверях. Руки в боки. Кулаки, как гири.

– Поосторожнее с людьми, они непредсказуемы, – это в памяти Пса всплыл голос Чёрной Морды.

Он сидел на тротуаре. И смотрел на мясника на той стороне улицы. Слюни текли ему на лапы. Какой аромат! И какой он голодный!.. То и дело мимо проезжали машины, заслоняя мясника. Пёс надеялся, что однажды машина проедет – и окажется, что мясника нет. Ничего подобного, всякий раз он стоял на том же месте, страшнее прежнего, и никуда не девался. Но запах тоже никуда не девался, так и стоял в ноздрях у Пса. Он даже прогнал все другие запахи. Пёс только его и чуял. Запах ударял ему в голову. Его слюна уже образовала лужицу на тротуаре. Запах, мясник, мясник, запах… Надо на что-то решиться. «Хорошо подумай, прими решение и от него уже не отступай». (Чёрная Морда верно говорила.) Пёс сосредоточился. Пригляделся к мяснику повнимательней. И заметил одну вещь. Между ногами мясника и подолом фартука был небольшой квадратный проем. Как раз достаточный для собаки его роста. «Значит, так: одним духом перебегаю улицу, проскакиваю у него между ног, хватаю первый попавшийся кусок и удираю тем же путём. Он толстый, я шустрый, ему меня не поймать. Если повезёт, он даже ничего и не заметит».

Разумеется, всё получилось совсем не так, как он задумал. Через улицу-то он побежал, но не достиг и середины, как на него обрушилась целая куча ужасов разом. Сначала он услышал рёв, который пригвоздил его к месту, потом увидел, что прямо на него мчится мясник, протягивая красные ручищи, потом оказался прижатым к необъятной груди, и, наконец, голос мясника загрохотал у него над ухом: