#Бояръ-аниме. Угроза мирового масштаба-3 - Эл Лекс

что только можно себе представить. Ведь я же пришел сюда, в кабинет директора, за информацией, а единственный способ получить информацию у таких, как Адам — дать им какую-то информацию взамен. По-другому это не работает.

Поэтому я пристально посмотрел в глаза агенту и медленно произнес:

— Я правильно понимаю… вы хотите знать, как я распознал троттлиста в том человеке еще до того, как он меня атаковал?

— Все верно. — Адам кивнул.

— То есть, вы хотите сказать, что все остальные не могут этого делать? — уточнил я, выкладывая на метафорический стол свою первую карту, которая при правильных действиях станет началом для выигрышной руки.

— В том и дело, что нет. — Адам даже слегка развел руками, подчеркивая парадоксальность ситуации. — Вы же слышали директора, это чуть ли не основная проблема в борьбе с троттлистами! Поэтому нам так нужно знать, как вы это сделали!

— Я думал, это все видят. — Я изобразил неуверенность и посмотрел на Виктора, будто ища у него поддержки. — Вокруг них такие шлейфы черные летают, как будто… ну вот как их доспехи выглядят, только как будто не сами доспехи, а оторванные от них куски. Я потому и решил, что это троттлисты, что уже видел их в доспехах и сразу понял, что это — одно и то же! Но я был уверен, что это видят все…

— Это мы уже поняли. — Виктор поморщился. — Оторванные куски, говорите…

— Оторванные куски это интересно, — непонятным тоном подхватил Адам. — Как они выглядели?

— Кто? Куски? Как если бы кто-то взял очень-очень тонкий, буквально из паутины сплетенный платок, нарвал из него длинных бесформенных полос, привязал каждый из них к центрифуге, которые крутятся в разные стороны, и вот они теперь летают вокруг носителя, как хвосты комет.

— Так-так… А что вы делали, чтобы увидеть это? — не отставал Адам.

— Ничего. — Я пожал плечами. — Просто смотрел. Ну, в смысле… просто видел! Говорю же — я думал, что это нормально для всех магов!

— Если бы я не был тем, кем я являюсь, то сказал бы, что это невозможно, — задумчиво произнес агент. — К счастью, моя работа заключается как раз в том, чтобы проверять самые невероятные вещи. Исходить из того, что на самом деле они реальны. Поэтому я все же вынужден спросить.

Но выяснить, что именно он собирался спросить, мне было не суждено. Потому что в разговор снова вмешался Виктор.

И снова — раздраженно:

— Послушайте, что вы насели на бедного парня⁈ Он же сказал вам уже все, что вы хотели услышать! Вы что еще планируете от него услышать⁈ Что он на самом деле скрытый помощник троттлистов⁈ Двойной агент и все такое⁈

Отлично, все получилось точно так, как я и ожидал.

Сыграв на том, что директор тоже не испытывает симпатии к агенту, я сыграл роль невиновного и невинного студента, на которого угрожающе давит безжалостная машина власти в лице агента службы безопасности, и это нашло отклик в сердце Виктора.

Если бы я продолжал защищаться от нападок Адама сам, то постепенно в голове директора могло бы зародиться подозрение, что все действительно не так просто, как он считает. И в отношении троттлистов, и в отношении всего прочего.

Но теперь директор сам защищает меня перед агентом. Исходя из собственного желания насолить ему. А значит, все что связано со мной, автоматически будет воспринято им в положительном ключе. Даже если сейчас сказать, что по утрам я режу по ягненку и завтракаю сырой, еще теплой печенью и запиваю кровью прямо из пульсирующей артерии, он попытается найти этому оправдание.

Шутка, конечно.

— Интересная теория, кстати. — Адам кивнул. — У нас давно уже есть подозрения, что в Виате действуют скрытые агенты Троттла, которые не действуют напрямую, а лишь собирают информацию для других. И Марк действительно легко может быть одним из них.

— Равно как и кто угодно другой, — возразил Виктор. — Включая и меня. У вас нет доказательств.

— Лишь только поэтому мы разговариваем здесь, а не в комнате допросов. Не поймите меня неправильно, но подозревать всех — это моя работа, если не сказать — призвание. За каждым человеком есть грехи, вопрос лишь в том, достаточно ли они серьезные для того, чтобы мы ими заинтересовались, или нет.

— Грехом вы называете какие-то способности, которых не понимаете? — Виктор едко усмехнулся. — А моя внучка, Ванесса, в таком случае тоже в чем-то согрешила? И тоже у вас на контроле?

— Все у нас на контроле. — Адам равнодушно пожал плечами. — Мы не делаем исключений ни для кого. Разве что кроме тех, кого контролировать уже не нужно в силу очевидности их вины.

— Адам, не сочтите за грубость, но вы не маг и ничего не понимаете в магии. — Виктор покачал головой.

— Так и есть. Но, насколько мне известно, это у нас общее. И не только с вами, а вообще со всем миром. Или я что-то упустил, и кто-то успел полностью изучить всю магию?

Тут не поспоришь — даже я не смог бы сказать, что знаю всю магию, а ведь я определенно знаю о ней больше, чем кто-либо другой в этом мире… ну, или как минимум — в этой стране.

Поэтому я просто сидел и внимательно наблюдал за тем, как подстроенная мною партия успешно разыгрывается без моего участия.

— В том-то и дело, что никто не знает магию полностью. — Виктор победоносно сложил руки на груди, будто его оппонент попался в логическую ловушку. — Даже на какую-то часть, которую можно было назвать значительной — не знает. Каждый раз, когда человечеству казалось, что магический потенциал выбран полностью, выходило, что это не так. Магия постоянно эволюционирует, как и все остальное на этой планете, но ее темпы эволюции несоразмерно выше. Каких-то тридцать лет назад открыли механизм перевода чистой маны в твердые физические объекты без посредничества или с минимальным, а спустя всего одиннадцать лет рождается девочка, магические способности которой вообще не поддаются осмыслению. Насколько вероятно, что спустя еще девятнадцать лет переживший физическую смерть парень обретет магию, да еще и такую, какой не было ни у кого до этого? Я вам скажу правильный ответ — ровно настолько же, насколько это невероятно, вот насколько. Как директор Академии я официально заявляю — о магии мы сейчас знаем столько, что абсолютно все, что мы не способны понять и осмыслить, в первую очередь следует объяснять именно магией, ее мутациями и развитием. А уже потом, если будет доказано, что магия ни при чем — искать умысел и злобные планы.

— Все именно так и обстоит. — Адам нахмурился. — Это, по сути, продолжение причины, по которой, как я уже говорил, мы разговариваем здесь, а не в другом, чуть менее приятном, месте. Что мы вообще разговариваем, а не занимаемся кое-чем другим, что в сути тоже разговор, но… как там говорится на молодежном сленге? В одни ворота, да?

Я криво улыбнулся и ничего не ответил. Вмешиваться было рано — партия еще не закончилась.

— Значит, как я понимаю, никаких обвинений Марку выдвигать вы не собираетесь?

— Я? — притворно ужаснулся Адам. — Вы что, я и полномочий-то таких не имею, я же не прокурор! Моя задача — всего лишь восстановить картину произошедших событий как можно более полно, в идеале — посмотрев на нее с точки зрения всех ее участников.

— Ну и как, восстановили? — Виктор всё не унимался.

— Более или менее. Скажем так, я не получил от этого разговора то, чего ожидал, но получил то, чего не ожидал. И меня это устраивает.

Так, а вот это неожиданно.

То ли он опять пытается заставить меня нервничать, блефуя на пустом месте, что является очень дешевым трюком для человека его уровня манипуляций, либо он действительно сделал какие-то неожиданные выводы. Второе, конечно же, вероятнее.

— Скажите, Марк, как вы считаете — вы сможете научить других людей видеть так же, как видите вы?

Проклятье…

Вот значит о чем вел речь этот змей. Вот чего он не ожидал, но получил.

Конечно же, информация о моем «уникальном» зрении не могла не заинтересовать его, но я ожидал, что он, как привычные мне представители тайной полиции, попробует завербовать меня в свои ряды, чтобы получить таким образом возможности, которых не было раньше. И я бы с чистой совестью отказался, чтобы не попасть под их влияние и не стать частью здешней политической системы.

Но Адам оказался хитрее и действовал тоньше. Вот только…

— Как вы себе это представляете? — хмыкнул Виктор. — Это же не заклинание, это его способность!

— А разве когда-то все известные заклинания не считались способностями? — опять изобразил удивление