Полоса выживания - Элизабет Бир

на прочность пол коридора. Тот выдержал. Она переместила на него весь свой вес.

Он все равно выдержал.

«Вот и хорошо», — подумала она и подняла вторую ногу высоко над проволокой.

Чтобы быстро взломать любую из этих дверей, потребовалось бы что-нибудь более внушительное и соответственно более шумное, чем взятый с собой лом. Хотя можно просто расшатать рамы. Впрочем, есть вон та, с открытым окном…

До Эсхатона она не смогла бы через него протиснуться — окно было недостаточно широким. Черт возьми, да у нее не хватило бы сил вообще до него добраться! Тогда она была приличной широкобедрой аспиранткой, а не худой хищницей, которой теперь стала. Юлианна всегда была тощей — и темпераментной, а Яна — умной. Большинство людей просто не замечало, что ее сестра такая же умная, как Яна.

Она не хватало этого поля безопасности. Черт возьми, изоляция, запасы еды — возможно, именно поэтому она уже прожила так долго.

Она снова зажгла свой фонарик и обследовала оконный карниз в поисках стеклянных вставок, бритвенных лезвий и тому подобного. Она задрала голову, чтобы посмотреть вверх — нет ли там признаков чего-нибудь похожего на, гм, гильотину, подвешенную с другой стороны. На всякий случай она засунула туда лом.

Ничего такого.

— Лентяи, — сказала она.

По правде говоря, она предполагала, что днем обитатели бункера ходят туда-сюда через каждые несколько минут. И даже в постапокалиптическом мире вы вряд ли захотите, чтобы ваши дети забавлялись с гильотинами.

Она открыла окно ломом и подождала.

Тихо. Только шумит море.

— Эй! — тихо позвала она через окно, предварительно посмотрев в сторону лестницы. Если кто-то там, внутри, захочет поднять тревогу, она сможет довольно быстро отсюда убежать. Нужно только не забыть о той растяжке. Можно включить свет и заглянуть внутрь, но тогда ее силуэт будет виден на фоне неба. А свет, можно сказать, притянет к себе пулю, если тот, кто находится внутри, вооружен и склонен открыть огонь.

Разговор безопаснее, он не требует прямой видимости.

— Эй! — театральным шепотом снова заговорила она, испытывая странное ощущение, что к ней прислушивается темнота. — Здесь есть раненые?

Пауза, затем женский голос осторожно ответил:

— Не сильно раненые. Хотя я связана. Как вас зовут?

— Яна, — сказала Яна. — А вас?

— Юлианна.

Яна замерла на месте и резко выпрямилась. Так звали ее сестру.

Впрочем, это не было похоже на голос или манеру говорить ее сестры, и она заставила себя сделать вдох и продолжить.

— Здесь есть ловушки? Если я залезу через окно?

— Нет, — сказала Юлианна. — Здесь безопасно. Они оставили его открытым, чтобы я могла дышать, но здесь холодно. Вы пришли украсть еду?

— Вы тоже за этим пришли?

— Вроде того, — сказала женщина. — Я сейчас, дайте только выбраться из-под окна.

Раздался скрежещущий звук, затем послышались глухие удары.

— Я сейчас войду, — предупредила Яна. Она подпрыгнула, оперлась животом на оконную раму и проскользнула внутрь. Важно было не упасть лицом вниз на пол, но она ухитрилась плавно соскользнуть и опереться на руки. Ноги зацепились за оконную раму. Она осторожно отцепила их одну за другой и опустила на пол, затем встала.

— Сейчас будет свет, — сказала она и стиснула фонарик.

Она обернула его кольцо так, что светящаяся часть находилась внутри, поэтому фонарик в основном светил сквозь ее руку, создавая жуткий эффект. Тем не менее света оказалось достаточно, чтобы женщина на полу поморщилась и отвернулась, что подсказало Яне, что та просидела в темноте довольно долго. Незнакомка не могла прикрыть глаза руками, потому что ее руки были привязаны к лодыжкам пластмассовыми лентами.

Женщина не могла быть такой же голодной, как Яна и ее сестра. У нее на костях еще оставалось немного плоти — не только сухожилия и тонкие мышцы. У нее были рыжие волосы до плеч, хотя они казались слабыми и торчали клоками, словно женщина была больна. Впрочем, они могли просто спутаться из-за того, что она спала на грязном полу или из-за отсутствия ухода.

— И что же вы украли?

— Мидий, — сказала женщина. — Из рамок, в аквакультуре. Я за ними ныряла. — Она явно оправдывалась. — Они там были еще до Эсхатона, кое-что осталось и сейчас. Небольшая сконструированная экосистема из двустворчатых моллюсков и устриц.

— Гм! — сказала Яна. Она дважды коротко сжала фонарик, чтобы тот работал самостоятельно. Рассказ женщины невольно произвел на нее впечатление. — У вас что, был гидрокостюм?

— Нет, просто большая практика, — сказала женщина.

Яна попыталась представить, что это Юлианна. Но эти сухие волосы, эти тени на испещренной синяками коже… нет, она не могла смотреть на них и ассоциировать с именем «Юлианна». Это распространенное имя, но всякий раз, когда Яна пыталась применять его к незнакомке, сознание отказывалось это делать.

Вместо этого она сказала:

— Это действительно… воровство?

— Они так решили, — сказала женщина, указав подбородком на дверь. — Знаете, это долгий разговор, так что, может быть… вы меня развяжете?

— Хорошо, — сказала Яна. — Вы торжественно клянетесь меня не обезглавливать и так далее?

— Клянусь, — с притворной серьезностью сказала женщина.

Яна опустилась на колени, достала из чехла на ботинке нож для открывания двустворчатых моллюсков и коротким заостренным лезвием перерезала пластмассовые ленты.

— Ах! — сказала женщина и прижала руки к груди, словно они были метелками из перьев. — Черт побери! — сказала она. — Нет, ничего. Кажется, будто в руки впились горячие кальмары. Надеюсь, у меня не будет гангрены.

Тут она внезапно застонала, закусила губу, чтобы приглушить стон, и прижала к себе руки, покачиваясь взад-вперед, лицо ее было искажено от боли.

— Ой, как жжет! Ой, блин! Ой!

Яна смотрела на нее, думая о том, что тут она ничем не может помочь. Ей было неприятно видеть, как мучается женщина, и она повернулась к ней спиной, освещая лучом фонарика бочки, коробки и полки в поисках продуктов, снаряжения…

— Здесь есть ловушки, вы не знаете?

— Ой, ой! Не трогайте приемопередатчики, оееей!

Тем не менее, ее охи постепенно становились слабее. Наконец, Юли… женщина сквозь стиснутые зубы издала звук, похожий на вздох, и подалась вперед, встав на четвереньки.

— Аноксическая боль, — сказала она. — М-да, это было не очень здорово.

— Вы врач? — с интересом спросила Яна. Это было бы полезно.

— Биолог, — сказала женщина. — Морской биолог.

Что ж, это объясняет ее умение плавать.

— Понятно, — сказала Яна, изучая полки. Ей требовались ценные вещи, товары на обмен. Походное оборудование. И еда. Увидев заманчиво пахнувшую металлическую коробку с надписью «сушеная рыба», она схватила его и открыла. Засунув в рот тонкие, как бумага, куски белой рыбы, она принялась жевать их, затем заполнила ими боковое