Враги поневоле - Валерия Чернованова

— Состав верный, но… Зачем же вы добавили столько соли в зелье?! Вкус ужасен! Отвратителен! — возмущалась пожилая женщина. — Такое пойло и мертвого поставит на ноги! — закончила она гневную тираду и, развернувшись, направилась к другому столу. Я, словно парализованная, безмолвно стояла и пыталась понять, как можно расценивать ее слова — я справилась с заданием или нет. По идее, если мертвого поставит, то… Неожиданно профессор обернулась и, окинув меня суровым взглядом, произнесла:

— Можете идти. — Сердце мое упало. — Вы зачислены.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я, провожаемая удивленными взглядами присутствующих, громко всхлипнула и выбежала из аудитории. На глаза выступили слезы, внутри все клокотало от страха, обиды и разочарования. Казалось, еще немного и сердце разорвется от боли несбывшихся надежд. И только очутившись в приемной школы, где меня ждала встревоженная бабушка, мне, наконец, стал ясен смысл последней фразы профессора.

— Зачислена, — прошептала я.

— Девочка моя! Милена не сразу поняла причину моих слез и хотела уже начать жалеть меня, когда я тихо повторила заветное слово, за которым последовали слезы счастья (теперь уже плакала виконтесса), крепкие объятия и искренние поздравления. Вот так я стала ученицей высшей школы магии в столице нашего славного королевства, Элаире. Правда, из меня не получился, как мечтала Милена, маг-иллюзионист, но осознание того, что ее внучка все-таки наделена силой высших и без того несказанно обрадовало бабушку. Вечером я, наспех собрав дома вещи, вернулась в школу. Когда мы с Миленой подъехали к зданию, в котором мне предстояло провести ближайшие десять лет, было далеко за полночь. Новоиспеченные ученики уже давно спали, набираясь сил перед первым учебным днем. Передав меня из рук в руки меланхоличной старшекурснице, встречавшей всех прибывающих, бабушка простилась со мной и пообещала забрать на выходные домой. Я крепко обняла ее и, с трудом сдерживая слезы, последовала за апатичной девушкой к широкой лестнице, устланной темным ковром. Очутившись в небольшой уютной спаленке, где на одной из кроватей мирно посапывала незнакомая девочка, старшекурсница сухо проинформировала меня о расписании занятий и, поставив на стол подсвечник, ушла.

Стараясь не шуметь, я быстро переоделась. Хотела погасить свечу и лечь спать, когда с соседней кровати донеслись сдавленные всхлипы. На мой вопрос, все ли с ней в порядке, Танаис (а это была именно она) с головой накрылась одеялом и посоветовала мне не трепать языком, а ложиться спать. Что я и сделала. Дни потянулись дружной вереницей. Один сменял другой, постепенно первокурсники привыкли к распорядку дня, урокам, успели перезнакомиться и сбиться в дружные стайки. Одна я не находила друзей, и причиной тому была моя чрезмерная застенчивость. Соседка по комнате стоически хранила молчание, только однажды обмолвилась, что поступила на факультет Художественных искусств, чем вызвала у меня снисходительную улыбку.

Дело в том, что этот факультет считался обособленным от других, потому как на нем обучались… не высшие. Преподаватели Художественных искусств готовили будущих живописцев, танцоров, музыкантов, но не магов. Несколько столетий назад, еще до святой войны, которая навсегда установила веру во Всевышнего и низвергла кровожадного Мороса, королю Эрнергальду IX, рьяному поклоннику искусства, закралась в голову идея — открыть в древнейшей школе магии новый факультет, где бы могли обучаться простые смертные, не наделенные высшими силами. И ни уговоры королевских советников не вмешиваться в политику школы, ни протесты преподавателей Айлин-илиона не смогли повлиять на решение венценосного. Правитель, не наделенный магическими силами, в тайне недолюбливал высших и при любом удобном случае старался поставить их на место. Поэтому над теми, кто обучался на факультете Художественный искусств неприкрыто насмехались остальные ученики, чувствуя свое превосходство, причисляя себя к лиге избранных. Но Танаис не собиралась терпеть насмешки и мстила за каждую злую шутку, брошенную в ее адрес. Никакие наказания со стороны преподавателей не могли потушить пожар, пылавший в душе восьмилетней девочки. Однажды выйдя на тропу войны, Тана была готова до конца сражаться за свою честь. Наша дружба с ней зародилась как-то внезапно, спустя несколько месяцев после начала занятий. К тому времени Танаис успела снискать славу взбалмошной девчонки, способной дать сдачи любому, я же по-прежнему оставалась изгоем, которого, по мнению большинства, ничего кроме учебы не интересовало. Однажды мне довелось стать объектом глупой шутки одного из первокурсников, обучавшегося на факультете Стихийной магии и телекинеза. Несносный мальчишка, которому я имела неосторожность повстречаться на пути, забавы ради решил запустить в меня огненной сферой; хотел проверить, хорошо ли он усвоил пройденный урок. Боль в руке, куда угодил сгусток пламени, была так сильна, что я, не сумев сдержаться, на радость зевакам расплакалась. На доносившийся из коридора шум прибежали другие ученики. Послышался шепот, стремительно переходящий в смех. Почему-то дети сочли эту ситуацию забавной и радостно потешались надо мной.

Вот когда мне нестерпимо захотелось обладать силой иллюзиониста. Превратиться в пылинку, раствориться в воздухе, только бы не слышать их язвительного смеха, не видеть перекошенных злорадством лиц. И тут мне на помощь неожиданно пришла Танаис. Увидев свою незадачливую соседку, окруженную смеющимися учениками, девочка решила выяснить, в чем дело. Когда же узнала, что явилось причиной всеобщего веселья, Тана пошла по проторенной дорожке — закатила скандал. Прошипев что-то на родном вилланском языке, она накинулась на обомлевшего ученика. В тот момент Гело (так звали моего обидчика) искренне пожалел, что встретил на своем пути разъяренную фурию. Вот так и завязалась наша дружба, за которую я до сих пор благодарю Всевышнего…

— О-о, выглядишь потрясающе! — прямо над ухом раздался насмешливый голос того самого Гело, рассеявший мои детские воспоминания. Опустившись на скамью позади нас, парень продолжил «восторгаться» моим внешним видом. — Видно, наша Ноэ провела не один час перед зеркалом, наводя такую красоту.

— Перестань! — развернувшись к хихикающему ученику, шикнула Танаис. — Ноэ как всегда потеряла счет времени, вот и не успела собраться.

— Зато ты точно убила несколько часов на создание сего шедевра, — съязвил находчивый Гело, имея в виду прическу Танаис. Заинтересованный взгляд ученика заскользил по прекрасному лицу девушки, обрамленному темно-каштановыми волосами, которые были заплетены в мелкие косички с вплетенными золотыми нитями, оттеняющими смуглую кожу, а затем уложены по бокам в виде валиков и покрыты тончайшей золотой сеткой. Я невольно коснулась своих печально повисших вдоль плеч пепельно-русых волос и вновь отругала себя за неумение рассчитывать время. Вместо того чтобы готовиться к празднику, наряжаться и прихорашиваться, я целый день проторчала на чердаке. И теперь, одетая в простенькое светло-голубое платье под цвет глаз, на фоне остальных выпускниц выглядела, мягко говоря, блекло. Мой наряд прямо-таки контрастировал с нарядом Танаис. В легком платье кремового цвета, вырез которого отлично подчеркивал ее высокую пышную грудь, Тана смотрелась бесподобно. Вот только тяжелая мантия скрывала прелестную фигурку девушки. Танаис обладала какой-то загадочной, волнующей красотой. Большие, чуть раскосые карие глаза, золотистая кожа, длинные, изогнутые ресницы — в ее чертах было все настолько гармонично и слажено, что, казалось, природа проявила к ней несказанную щедрость. Я была искренна в своем восхищении подругой и лишь может чуть-чуть, ну, самую малость, завидовала ей. Вот бы и мне хоть немного такого очарования… Пока раздумывала над превратностями судьбы, к нашей дружной компании прибавился Даян — закадычный друг Гело и такой же заядлый насмешник.