Демон пробуждается - Роберт Энтони Сальваторе

Элбрайн думал, что мать Пони, женщина суровая, сейчас строго выбранит дочь. Однако та лишь вздохнула и безропотно закрыла за Пони дверь.

Пони тоже вздохнула и покачала головой — до чего же ей надоели эти глупые препирательства со взрослыми! — спустилась с крыльца и испуганно ойкнула, когда Элбрайн неожиданно вынырнул из темноты.

Она рефлекторно выставила перед собой кулак, и наученный горьким опытом Элбрайн поспешно отпрянул.

— Ты опоздала, — упрекнул он ее.

— Я очень устала, — ответила девочка. — И еще совсем не поздно.

Элбрайн пожал плечами и быстрым шагом пошел в направлении северного края деревни. Только что пожаловавшись на усталость, Пони тем не менее не только не отставала, но даже чуть ли не обгоняла его; наверно, была воодушевлена не меньше, чем он. Воодушевление сменилось ощущением чистой радости, когда они вышли за пределы деревни и начали взбираться по склону холма. Пони оглянулась и ошеломленно замерла, глядя на ночное небо.

— Гало… — восхищенно сказала она.

Элбрайн проследил за ее взглядом и тоже не смог сдержать восторженной улыбки.

По всей южной части неба чуть повыше горизонта раскинулось Гало Короны — тонкая игра перетекающих друг в друга цветов, красных, зеленых, голубых, темно-пурпурных; все в целом напоминало радугу. Это явление иногда возникало в летнем небе, но только поздно ночью, когда дети, да и взрослые тоже, как правило, крепко спят. Элбрайн и Джилсепони уже несколько раз видели Гало, но никогда оно не было таким ярким.

Потом они услышали далекое пение, совершенную в своей прелести мелодию. Едва различимая, она плыла сквозь холодный воздух.

— Лесной Дух, — прошептала Пони.

Легенду о нем все знали в Тимберленде. Наполовину конь, наполовину человек, Лесной Дух был защитником деревьев и животных, в особенности диких коней, которые бегали на свободе по лесистым долинам на севере. На мгновенье мысль о том, что это создание находится где-то рядом, напугала Пони, но потом чистая красота Гало и гармонирующей с ней колдовской мелодии унесла страхи прочь. Как может что-то столь прекрасное таить в себе угрозу?

Они долго стояли на склоне холма, не произнося ни слова, не глядя друг на друга. Элбрайна охватило ощущение полного одиночества — один на один со Вселенной, крошечная частичка ее безмерного величия, искорка вечности. Его разум покинул этот холм, даже саму эту землю, весь чувственный опыт его существования и сместился в область неизведанной доселе радости воспарения духа. В сознании всплыло имя Мазер, хотя он и не мог бы сказать почему. Казалось, он сейчас не понимал ничего и в то же время понимал все. Все тайны этого мира, самого мироздания, вечности — все они открылись ему, казались простыми и очевидными. В сердце звучала песнь без слов, по телу разлилось тепло, хотя в какой-то степени в эти мгновенья он находился за пределами своего материального тела.

Это ощущение прошло — увы, слишком быстро. Элбрайн глубоко вздохнул и повернулся к Пони. Он хотел заговорить с ней, но сдержался, видя, что она тоже переживает состояние, близкое к тому, в котором он только что находился. Внезапно его охватило ощущение близости с ней, как будто они вместе прошли через какое-то совсем особенное и очень личное переживание. Многие ли способны, глядя на Гало, так чувствовать красоту, подумал он? Никто из взрослых в Дундалисе, это уж точно, с их вечным ворчанием и брюзжанием. И никто из других детей — их учили, что глупо задумываться над такими вещами, и они хорошо усвоили свой урок.

Нет, это было переживание его и Пони — только их одних. Он стоял и смотрел, как она медленно возвращается к окружающей реальности.

Элбрайн изо всех сил сопротивлялся внезапно вспыхнувшему желанию наклониться и поцеловать Пони.

— Что? — спросила она, разглядев, несмотря на темноту, смятение и даже испуг на его лице. Мальчик отвернулся, недовольный тем, что позволил себе такие чувства. В конце концов, Пони была еще девочка, и, хотя Элбрайн открыто признавал ее своей подругой, всякое более глубокое чувство было совершенно недопустимо. — Элбрайн? Это пел Лесной Дух?

— Я ничего не слышал, — резко ответил он, вспомнив, что действительно слышал отдаленное пение.

— Тогда кто же?

— Никто, — грубовато ответил он. — Пошли. Скоро рассвет.

Он начал торопливо взбираться вверх по склону, иногда даже на четвереньках, оскальзываясь на толстом ковре опавших листьев. Пони продолжала стоять, глядя на него и недоумевая, что такое на него вдруг нашло. Но улыбка тотчас снова заиграла у нее на лице, а щечки с ямочками слегка покраснели. Она догадывалась, с какими чувствами сражался сейчас Элбрайн — с теми самыми, которые уже не раз приходилось преодолевать и ей.

Пони победила в этой борьбе, потому что в конце концов призналась самой себе, что неравнодушна к Элбрайну. После этого она даже радовалась своим чувствам; всякий раз, когда она видела Элбрайна, по телу разливалось удивительно приятное тепло.

Она догнала мальчика на вершине холма. За их спинами лежал Дундалис, темный и тихий. В мире, казалось, воцарилось безмолвие — ни единого птичьего призыва, ни шепота ветра в ветвях. Они уселись на вершине холма, разделенные расстоянием в пару футов и стеной смущения, окружавшей Элбрайна. Мальчик не двигался и, казалось, даже не мигал. Просто сидел, глядя прямо перед собой на раскинувшуюся внизу просторную долину, хотя вряд ли в такой темноте мог разглядеть хоть что-то.

Пони, однако, не сиделось на месте. Она в упор разглядывала Элбрайна, потом повернулась в сторону деревни — только в одном из домов горела свеча, — потом снова посмотрела на Гало, которое уже заметно побледнело. Самые яркие цвета были все еще видны, но того момента особой красоты, сопряженного с сокровенным переживанием, девочка больше не ощущала. Теперь она снова стала Джилсепони, просто Джилсепони, сидящей на холме рядом со своим другом в ожидании возвращения отца и других охотников. Рассвет, между тем, постепенно вступал в свои права. Деревня была уже хорошо видна — отдельные дома, даже столбы загона для скота.

— Сегодня, — неожиданно заговорил Элбрайн. Слова его звучали спокойно, чувство неловкости растаяло вместе с таинством ночи. — Они вернутся сегодня, — заявил он уверенно.

Пони улыбнулась, надеясь, что он прав.

Они сидели в молчании, а вокруг разгорался день. Заливавшая просторную долину пелена мрака разбилась на отдельные темные пятна — группы древних вечнозеленых деревьев, старейших «солдат» Короны. Они стояли горделиво, хотя большинство из них были едва ли вдвое выше Элбрайна. Земля вокруг деревьев словно притягивала утренний свет — подлесок тут был не темный, а белый, густой, пружинящий; он состоял из мха карибу. Элбрайну ужасно нравился этот мох — всем детям он нравился. При виде него так и хотелось скинуть башмаки, штаны и босиком побежать по белому ковру, чувствуя, как он продавливается между пальцами ног и легко касается голеней. А во многих местах мох карибу был Элбрайну даже выше колен!