Девочка Беркута - Марика Крамор

– Можно, я уеду? – то ли он не расслышал, то ли сделал вид. Поднялся на ноги и протянул мне руку, с которой только что стер алое пятно.

– Здесь по полу дует. Иди в гостиную.

Я лишь коротко мотаю головой вместо ответа. Его черные глаза прожигают насквозь. Он ждет моей реакции.

Кажется, ослушаюсь его – и наказание не замедлит себя ждать. Уверена, он очень жестокий, холодный человек без сострадания.

Мне страшно. Такого дикого, парализующего ужаса я никогда раньше не испытывала.

Желая раствориться под его тяжелым взглядом, еле-еле встаю, боясь даже притрагиваться к мужской ладони, обхожу, не сводя с нее взгляда, и медленно двигаюсь спиной вперед в комнату. А хозяин дома медленно наступает. Я натыкаюсь на что-то прохладное и замираю, едва успевая заглушить вскрик ужаса.

За что это все? Почему меня нельзя отпустить? Это же чудовищная ошибка.

Сзади раздается насмешливый голос:

– Ну. Присаживайся, красота.

Внутри все обрывается. Я, резко оборачиваясь, нахожу взглядом мужчину, того самого, который сидел за рулем, пока мы сюда ехали.

– Хакер, не пугай девочку еще больше.

Как можно быстрее я отодвигаюсь в сторону и, стараясь не выпускать обоих мужчин из поля зрения, пятясь назад, вновь натыкаюсь на стену.

Чувствую себя в западне, но хоть так. Зато со спины никто не приблизится и не нападет неожиданно.

Внезапно дверь распахивается и с оглушительным хлопком стучит о стену. Я подпрыгиваю от неожиданности.

– Все, оставил тут.

Мой мучитель заходит в комнату и кладет пакеты на пол.

– Ну? Командуй. Дальше что?

Хозяин дома переводит отстраненный взгляд на «водителя» и холодно бросает ему:

– Забирай его, и проваливайте.

– Как ты сегодня? – вместо ответа звучит спокойный вопрос.

– Живой.

Мужчина поднимается с дивана, идет к выходу и с непроницаемым выражением лица произносит:

– Если что-то понадобится, свистни.

Цепляет за предплечье друга и тащит его за собой.

Хакер умудряется отвесить шутливый поклон, и оба мужчины выходят на улицу.

Бородатый следует за ними, на ходу бросая мне холодное:

– Собак выпущу и вернусь.

Дверь за ним закрывается тихо.

А я отмираю и поднимаюсь на ноги. Быстро осматриваюсь.

Гостиная совмещена со столовой. В центре комнаты стоит огромный диван из потертой коричневой кожи. Немного в стороне – стол с тремя стульями и табурет. Плита, несколько выдвижных ящиков. Два навесных. Все добротное, массивное, деревянное. Совершенно непривлекательное и старомодное.

В раковине грязная посуда. На потертой клеенке стола видны крошки.

Неприятно здесь. Темно и атмосфера давит.

Я вдруг отмираю и бегу к окну. Отодвигаю в сторону шторы. Ставни старенькие. Деревянные. Двигаю щеколды. Пытаюсь отворить – никак. Залезаю на подоконник. Сильнее дергаю за ручку на себя – снова нет. Быстрее, быстрее! Он сейчас вернется! Не выходит. Еще! Нет! Снова не выходит! Не получается! Закрашено. И только тут я понимаю, что мне не скрыться. Но не потому, что окно не поддается.

А потому что прямо под окном пробежала огромная овчарка.

От испуга душа вновь ушла в пятки. Внутри снова все трясется от ужаса. И тут же я слышу аккуратный щелчок замка. И тихие приближающиеся шаги.

– Можешь не стараться, – глубокий голос звучит на удивление спокойно. – Через окно не получится.

Как только мужчина входит в комнату, я перехватываю его недовольный взгляд и тяжело сглатываю. Что он со мной сделает?

– Слезай.

– Что вам нужно?

– Слезай. Убьешься еще.

Я аккуратно перемещаюсь на пол, стараясь держаться на расстоянии. Диван – единственная преграда, которая нас разделяет.

Мужчина ловко подхватывает пакеты и несет к холодильнику.

Вытаскивает оттуда бутылку водки и откручивает крышку. Подносит горлышко к носу, немного морщится. Он прямо с горла пить собирается? Фу, отвратительно!

Открывает ящик. Вытаскивает полотенце.

Движения его вальяжные. Размеренные. А я стою, как завороженная, наблюдаю за ним. У самой поджилки трясутся, когда смотрю на него, но все равно разглядываю. Боюсь отвернуться. Вдруг он резко приблизится, вцепится в меня и уже не отпустит…

– Иди сюда, – вздрагиваю. В его голосе сталь. Я делаю еще два шага назад и молчаливо мотаю головой.

Дьявольский, черный, страшный мужской взгляд прожигает насквозь. Рядом с Беркутом я кажусь маленькой и беззащитной. А он такой огромный, крепкий, мощный…

Мужчина понимает, что ничего от меня не добьется, я слишком потрясена и напугана. Тогда и он сам приближается. В одной его руке – бутылка. В другой – полотенце. А я в ужасе округляю глаза, готовая закричать на весь дом. Он мне рот полотенцем заткнуть собирается?!

– Да не бойся ты. Иди.

– Не подходите! – пячусь назад, но понимаю, что комната не резиновая. – Не трогайте меня!

– Да никто тебя не трогает, – он смотрит пристально, склонив голову на бок, и произносит с раздражением в голосе. – Рану обеззаразить надо.

– Что? – какую рану? Ах, да, у меня же, наверное, пол-лица в крови.

– Ну не хочешь меня подпускать, на, сама приложи.

Затыкает горлышко полотенцем, резко переворачивает бутылку и ждет, пока ткань пропитается.

Протягивает мне.

– Водкой не продезинфицировать рану. Нужен спирт.

Мужчина раздраженно закатывает глаза. Смотрится забавно. Такой бугай, огромный, бородатый, мускулистый. И такой детский жест отчаяния.

Хозяин дома смотрит на меня устало и повторяет:

– Прикладываем, говорю. Маленькая ты еще с папочкой спорить.

И смело шагает ко мне. Он теперь стоит прямо возле меня. А я взглядом упираюсь ему в шею. Назад отступать некуда. От мужчины исходит мощная волна уверенности и непоколебимости. Несгибаемая воля и сила кроется в мускулах. И движения его обманчиво мягкие.

Он поднимает руку и прикладывает тряпку к моему лицу. Сначала стирает кровь с неповрежденных участков кожи. Затем смачивает водкой другой конец полотенца и прикладывает к ране. Я резко отшатываюсь и шиплю в ответ на нестерпимую боль.

Тогда мужчина наступает вновь, заставляя упереться лопатками в прохладную стену, и наваливается на меня своим весом, ставит водку на подоконник. Свободной рукой приподнимает мое лицо и вновь прикладывает ткань к лицу.