Рубин I - Даниэль Зеа Рэй

периодически появлялись и помогали напасть на след разбойников. Или же собирали отряды и вели их прямо к разбойникам в руки, чтобы потом с родственников стребовать выкуп…

— Вы наверняка устали с дороги… — голос начальника вывел Ордериона из размышлений.

— До заката не больше получаса, — перебил его принц и подал знак своим людям осмотреть периметр. — Почему сигнальные костры у кромки леса еще не горят?

— Мы только собирались… — попытался оправдаться начальник.

—  Или вы нечисти не боитесь, — Ордерион прищурился, — или слишком расслабились вдали от тех, кто вам платит. Костры зажигаются за час до заката не просто так. Сумерки — смутное время, и наш враг, кем бы он ни был, начинает им овладевать.

— Простите, сейчас мы все зажжем, — начальник зыркнул на своего помощника — такого же пожилого вояку с пузом, раздавленным ремнем — и указал на самый большой каменный дом из двадцати, находящихся здесь.

Ордерион подумал, что у Инайи с королевством Турем слишком теплые отношения, раз воины, охраняющие границы, позволяют себе такую распущенность.

О том, что еще они себе позволяют, Ордерион понял, как только попал в таверну, куда его повел начальник. В зале на десять столов он насчитал двенадцать распутниц, стоящих у стойки трактирщика вряд и размахивающих дешевыми веерами у напудренных лиц. Самой юной из них на вид было лет двадцать, но продажные девы всегда выглядели старше, так как довольно быстро «сгорали» на вредной работе.

Ордериона обуяла злоба. За покой на приграничных с Туремом южных землях всегда отвечал Атан. Поэтому, когда нужда заставила искать поддержки у Дáрроу — короля Туремы — вступить в брачный союз с его старшей дочерью было предложено именно Атану. Тот (к удивлению Ордериона) противится сделке не стал и сказал, что готов пойти на жертву, тем более, что, по слухам, девы Туремы такие же распущенные, как и блудницы Инайи. А блудниц Атан любил безмерно. Но дюжина девок, стоящая прямо в таверне, куда приходили есть не только воины, но и их жены, дочери, в конце концов… Такого распутства и неуважения Ордерион понять не мог.

— Что эти женщины здесь делают? — спросил принц, присаживаясь за стол.

Начальник тут же махнул рукой и уселся напротив.

—  Они перевозчиков грузов стерегут. Там ребята вечно голодные и при деньгах.

— Пусть бы в борделе их и стерегли.

— У нас нет борделя, — пожал плечами начальник. — Комнаты для них как раз наверху, — он указал пальцем на бревенчатый потолок.

—  Трактир и он же бордель, — хмыкнул Ордерион. — А где жены ваши и дочери едят? Или вы позволяете девам из приличных семей на падших смотреть?

Начальник опустил глаза и погладил ладонью столешницу.

— Нашим женам и дочерям сюда ходу нет, — его голос скрипел, как несмазанная телега. — Они ждут мужей и отцов там, где положено.

— И где же это? — настороженно спросил Ордерион.

— Дома, конечно! — развел руками начальник заставы.

Вывод напрашивался сам собой. Эти мужчины погрязли в распутстве. Неужели они настолько глупы, что не понимают главного: ни одна жена не усидит дома, когда муж, не стесняясь, ходит к шлюхам. Всегда у мужа найдется соратник, друг или брат, готовый подставить плечо и утешить уязвленную деву…

Ордерион откинулся на спинку стула и забросил ногу на ногу. При этом кожа на его ботфортах заскрипела, нарушая повисшую вокруг тишину. Одерион маскарад терпеть не мог, но без него никуда. Любимую рубаху и льняные штаны пришлось сменить на это… черное кожаное одеяние с металлическими наплечниками и эмблемой Белого замка на груди. Кто эту нашивку в виде трех башен мастерил, Ордерион понятия не имел, но «украшение», которое любому служителю отряда Белого замка полагалось носить с гордостью, казалось ему безвкусным. Черная кожаная рубаха со штанами, липнущими к телу в жару и не особо согревающими ночью, тоже не радовали. Хорошо бы еще и вшей в этом походе не подцепить, иначе придется расстаться с длинным хвостом черно-красных волос.

Пока Ордерион размышлял о живности в подушках и распущенности местных вояк, в таверну вошла дева. Одета она была весьма скромно: в платье из серого льна и шерстяную накидку. Но Ордерион тут же обратил на нее внимание из-за бело-золотых волос чужачки. Она заплела их в косу и перекинула через плечо. Кисточка волос достигала талии, а толщине косы позавидовала бы любая инайка.

О красоте чужачек его земляки слагали песни. За эти распевы местные девы могли добавить в еду экстракт жирницы, что делало последующую ночь в обнимку с ночным горшком незабываемой. Ордерион чужеземок на своем веку повидал. И кудрявых зальти́ек, кожа которых темна, словно ночь, и рыжеволосых ошóни, бреющих волосы не только на голове, и даже турéмок, на одну из которых смотрел сейчас. И пока Атан во время визитов в соседние королевства активно «пробовал» приглянувшихся дев во всех удобных и неудобных позах, Ордерион пил эль и слушал истории о местных обычаях. Атан всегда считал младшего брата слишком скучным и правильным. А Ордерион устал повторять, что разнузданное и бесцеремонное поведение Атана позорит весь королевский род.

Незнакомка, тем временем, осмотрелась. Сначала остановила взгляд на начальнике заставы, а затем и на самом Ордерионе. Внезапно дева вскинула подбородок и притворно ласково улыбнулась. Выдали ее глаза, что смотрели с надменностью и даже жестокостью.

Чужеземка крутанулась на каблуках и направилась к их столику.

— Дхар меня побери, — невнятно пробурчал начальник заставы и побледнел.

Вставать или нет в присутствии девы, Ордерион пока не определился. Принц не приветствовал ни чужеземок, ни… шлюх. С другой стороны, о том, что он на самом деле принц и приехал искать брата, никто из местных не знал. Для всех в этом месте Ордерион — представитель воинов из Белого замка, отправленных на поиски пропавшего принца Атана и его супруги. Тем временем дева подошла к их столику, а среди блудниц наметилось недовольное перешептывание.

Ордерион покосился на начальника заставы, пытаясь понять, что происходит. Тот сидел и не двигался, не выказывая никаких знаков уважения деве, что означало только одно: незнакомка с бело-золотыми волосами и лицом свирепого ангела была тринадцатой работницей «таверны».

Предположения подтвердились, когда она стукнула ладонью по столу прямо перед сконфуженным пожилым воином и начала активно жестикулировать, указывая рукой то на него, то на себя.

«Еще и немая», — подумал про себя Ордерион и тяжело вздохнул.

Кажется, начальник воспользовался