Все мои жизни - Тая Дариан

Мире другое. Не стареют там так быстро как у нас. Медленнее там все. Волшебной силой народ обладает. Вот и я у них научился. Открыли они во мне что-то. Будущее я стал видеть. Вернется твоя любовь. Ты главное дождись. И выполни что пообещал.

Через несколько дней деда Федора не стало. Петр Погоржельский выполнил свое обещание. Отдав родственникам Анны деревеньки, как и предрек старик, выкупил их зимой можно сказать задаром. Проложил дорогу, мужиков организовал на ловлю и продажу рыбы. Поначалу конечно помогал продуктами. Деревни стали оживать. Озеро чистили каждый год по весне, а к осени оно опять затягивалось тиной.

Спустя несколько лет бесполезных трудов, Погоржельский вспомнил, что дед Федор говорил о каких-то родниках, что от них озеро наполнялось волшебной водой. Стали искать и нашли. Оказалось, что родники были просто завалены, замурованы, отрезаны от озера и направлены в другую сторону. Вода нашла себе новую дорожку и источники повернулись прочь от озера. Вот тебе и отрава старостиной дочки. Одна она это придумать не могла, подсказал кто-то.

Все очистили, откапали. Всей деревней родники возвращали, приносили дары, просили вернуться. И они вернулись. Вода в озере на третий год после чистки посветлела, на четвертый после очередной чистки в озере зацвели кувшинки, а на пятый от ила очистилось дно.

Так прошло еще восемь лет. Все эти годы Петр готовился. Ведь пани Погоржельскую признали мертвой. Значит если Аннушка вернется, это нужно будет как-то объяснить людям и властям. А ему придется жениться на собственной жене уже во второй раз. Он обратился к старому другу, по совместительству крестному отцу Сони, который когда-то помог ему с документами для дочери. Тот согласился помочь. Не поверил конечно до конца, что все что рассказал ему Погоржельский является правдой. Но ради памяти Анны, согласился. И как оказалось не зря.

Анна вернулась, ровно в тот же день, как предрекал дед Федор. Вышла из тумана такой же молодой и красивой, как ушла. Евгений, который решил все же поехать с другом на место исчезновения его жены, чуть было не потерял сознание, когда увидел Анну живой. А когда следом за женой друга вышла еще одна девушка, у Евгения парализовало не только речь, но и все остальные части тела.

— Русалочка… — Выдохнул он, понимая, что его холостяцкой жизни пришел конец.

Но это уже совсем другая история.

2. Я помню

Я помню белые столбы перед входом, до ослепительного блеска вымытые окна и запах черемухи. Когда весна расцветала в нашем саду, огромное дерево черемухи окутывало всех ароматом и белоснежностью цветов. Ранним утром, солнце еще только касалось своими лучами горизонта, а природа сонно и лениво умывалась росой, я бежала в сад к черемухе…До сих пор я вспоминаю этот запах, это очарование весны и белый черёмушкин наряд.

Это был солнечный день, теплый и не предвещающий никаких трагических событий. На крыльцо выбежала моя бабушка, схватила меня за руку и потащила за собой в мастеровую часть дома, где создавались шедевры резьбы по дереву: столы, стулья, диваны, оконные рамы, игрушки… Все это изготавливал мастер Федька Золотой. Фамилия конечно была не настоящей, «Золотой» его звали за его «золотые руки», а имя было настоящее, Федор. Со всей округи несли заказы Федьке Золотому. Но сейчас бабуля меня вела к нему явно не за тем, чтобы полюбоваться его новой работой.

— Ба, а ба, ты куда меня тащишь, что случилось-то…?

В мастерской Федьки не было. Бабуля взяла со стола и вложила мне в руки бумаги, скрученные в рулон и перевязанные тонкой лентой, в один из потайных карманов моего платья бросила деньги, в другой мешочек с драгоценностями, надела на плечо сумку с едой и тихо, как она умеет говорить, когда возражать бесполезно, сказала: — «Беги…»

Давным-давно при строительстве усадьбы был обнаружен подземный ход, долгими проходами он вел к небольшой речушке. Много лет тайна нахождения этого хода передавалась из поколения в поколение. Единственным чужаком, знавшим эту тайну, был Федя. Хотя он давно уже стал для нас с бабушкой членом семьи.

Кто построил это подземелье не помнили, но поговаривали, что лет ему не меньше тысячи. В усадьбе спуститься в проход можно было из мастерской Федьки. Второй вход случайно обнаружили в лесу, благодаря мне, чуть было по малолетству не переломавшей себе позвоночник, когда я в этот лаз провалилась.

Хотя сделано подземелье было на совесть, но со временем стала сыпаться каменная кладка, приходилось ремонтировать. Работникам щедро платили за молчание, привозили на работу под охраной с завязанными глазами, и также увозили. О ходе в усадьбе знали только свои, рабочие заходили в подземелье через лес. После ремонта вход в лесу завалили, дабы не провоцировать местных крестьян на подвиги.

— Беги, документы храни, спрячь, это твое будущее. Идти долго. Выйдешь далеко от имения, не в нашей деревне. В Дубках найдешь Ваську Курчавого, он поможет тебе добраться до города.

— Ба, а как же ты, да и что происходит?

— Лихие люди едут, я свое уже прожила, а тебя последнюю нашу кровиночку не пощадят…Когда доберешься, вскрой письмо. Оно в документах. Если через неделю не свидимся, найди в Гомеле поверенного Перегудовского. Он поможет. Дом продай и уезжай. Все, Кровинушка. Беги…

Поцеловала, обняла, перекрестила: — «Береги документы, в них твое будущее…»

И я побежала…Надеялась, что вернусь, приведу подмогу…

Когда до выхода из подземного хода оставалось несколько шагов, услышала голоса, кто-то искал подземелье. Я поняла, что если найдут, то до города не доберусь. Затаилась, вернулась вглубь хода. Села на каменный пол и разрыдалась: «Надо переждать, только бы не нашли. Только бы прошли мимо. Бабушка, как же ты там одна? Как же так? Почему?»

Имение разграбили и подожгли. Да и брать там особо было нечего. Немногочисленные драгоценности, как потом оказалось и бабушкины фамильные, забрала я. А больше ничего ценного не было.

Большая часть дохода от принадлежащих нам земель уходила на строительство дорог, на содержание школы для крестьян, больницы и небольшого дома в городе, а в неурожайные годы на закупку семян для всех деревень. На дорогие картины и интерьер мы деньги не тратили. Во многих комнатах стояла мебель, сделанная Федором Золотым, мало чем отличающаяся от столичной. Правда была красивая посуда и столовое серебро.

Когда грабили имение, София Петровна ушла к местному старосте, тот выдал ее за свою сестру. Бандиты перетрясли всю Борисовку, искали нас с бабушкой. Крестьяне молчали. Все знали, что барыня у старосты, а барышня сбежала, но молчали.