Тайная семья моего мужа - Амелия Борн

отделался. Но сейчас к нему нельзя…

Я коротко кивнула, выражая этим жестом одновременно понимание и благодарность. И, больше не медля, едва сдерживаясь от того, чтобы не перейти на бег, пошла прочь.

Прохладный воздух ударил в лицо, как только я оказалась снаружи. Сделав судорожный вдох, устало прикрыла глаза. Короткая передышка…

Перед тем, что ожидало меня впереди.

Глава 3

Как добралась до дома - позже не могла вспомнить и сама.

Кажется, шла куда-то, не разбирая дороги, заложив дрожащие руки в карман старого плаща. Думала… не хотела, но против воли все думала о том, как теперь изменится привычная жизнь. Сочиняла в голове, что скажу мужу, когда появится такая возможность. Воображала, как он станет раскаиваться…

А может, и не станет. Логика была неумолима: эта женщина считала себя вправе явиться к нему в больницу и назваться его женой. Они были близки достаточно, чтобы она знала обо мне, знала меня в лицо.

Нет, как бы ни хотелось утешиться, как ни мечталось обмануться, но было абсолютно ясно: это случилось не вчера. И длилось не день и не два…

Возможно, месяцами. Или даже годами. Всеми теми годами, когда я без остатка отдавала себя семье, в это же самое время мой муж…

Горло сдавил спазм. Я упрямо сглотнула тяжелый, колючий ком - казалось, если только позволю себе эти слезы, потом попросту не сумею собраться. Не смогу все это выдержать…

А ведь дома ждали дети. И как бы ни было мне сейчас плохо, как ни было невыносимо, а я должна была думать в первую очередь - о них. Как делала это всегда.

Возможно, даже чересчур.

Взгляд уперся в залатанный карман плаща. Стало настолько себя жаль, что захотелось выть…

Но я проглотила и это.

* * *

Худшее, что только могла представить, ожидало меня дома.

Именно сейчас, когда хотелось спрятаться ото всех, исчезнуть, не слышать никого и ничего… Именно сейчас на кухне меня поджидали - мама и, конечно, свекровь. Девочек с ними, к счастью, не было.

Я скинула с себя плащ, медленно расшнуровала кроссовки, давая себе возможность сделать вдох перед тем, как все неминуемо накинутся на меня с вопросами.

- Где девочки? - спросила, входя на кухню и ощущая на себе вопросительные, тревожные взгляды двух пар глаз.

- Яна спит, а Алина у себя, делает уроки, - ответила мама.

- Вы им сказали?

- Нет.

- Хорошо.

Я действительно ощутила некоторое облегчение: сейчас не было никаких сил на столь тяжелый разговор. Возможно, лучше вообще пока ничего не говорить об аварии - это здорово поберегло бы и мои нервы, и нервы дочерей.

- И это все, что ты можешь сказать? - с нескрываемой претензией в голосе накинулась на меня свекровь. - Могла бы хоть позвонить из больницы!

Я прикрыла глаза, собираясь с ответом. А она, тем временем, продолжала:

- И вообще, почему ты не с ним? Тоже мне, жена!

Губы задрожали от обиды, тело снова затряслось, как в припадке. Я подняла на нее глаза, в которых плескалась боль, скрыть которую не было никакой возможности. Хотелось кричать. Выкрикнуть ей прямо в лицо, как поступил со мной ее сын. Как он меня предал. Как растоптал в ответ на то, что я отдала ему всю свою жизнь.

Но рядом были дочери, которым не следовало всего этого слышать. И я снова проглотила собственные желания и потребности, запихнула боль глубоко внутрь, не позволяя ей вырваться наружу.

- К нему не пускают.

- Тебе все равно следует быть рядом!

- Где? Лежать под дверью его палаты на коврике, как какая-нибудь собака?

От собственного сравнения, такого болезненно-точного, стало еще обиднее, еще нестерпимее. Я ведь так и жила все эти годы, именно как собака: бесконечно преданная, охраняющая свой дом и свою семью…

А что в ответ?..

- Давайте не будем ссориться, - мягко вмешалась в наш разговор мама.

- Ты права.

Я перевела дыхание, ощущая, как нервная дрожь прокатывается по горлу, царапает внутренности… Добавила решительно:

- Я не хочу, чтобы девочки знали. Скажу им попозже, когда все нормализуется…

- Скажешь что?

Алина появилась на пороге кухни так внезапно, что я вздрогнула, словно меня застали врасплох за чем-то дурным.

Старшая дочь стояла, глядя на меня хмуро, почти обвиняюще, со скрещенными на груди руками.

Снова отчаянно захотелось обернуться, поискать за спиной мужа, попросить помощи… но помочь мне было некому.

- Что… папа уехал в командировку, - после мучительной паузы нашлась я.

Она окатила меня таким презрением во взгляде, как умеют, наверно, только подростки, которые считают, что родители ничего не понимают.

- И зачем это скрывать? - поинтересовалась она, прищурившись.

- Незачем, - согласилась я, сглотнув. - Просто я думала вы спите и…

- Ты врешь! - неожиданно выкрикнула она, прибив меня этим криком к полу. - Зачем ты врешь?!

- Я не…

- Я знаю, что он в больнице! А ты его там бросила!

Я стояла, словно оплеванная и побитая, держась на ногах из последних сил. Слов больше не было…

- Папа в больнице? - раздался еще один испуганный голосок.

Яна обнаружилась в коридоре. Стояла неподалеку, сжимая обеим руками любимую мягкую игрушку и смотрела на меня расширившимися от страха глазами.

Глава 4

Нервотрепка из-за аварии, пережитое потрясение от встречи с любовницей мужа, перенесенное там же, в больнице, унижение, несправедливые обвинения от близких и просто бесконечная усталость от этого чудовищного дня, тяжкой ношей легли на плечи, придавили к земле, лишая остатков сил…

Словно сквозь слои ваты я слышала голоса свекрови, дочерей