Ребята нашего двора. Вот это было лето! - Зента Эргле

— За девчонок, — добавил Майгонис, — это два. Говорил я тогда, не трогайте вы этих плакс!

С девчонками так вышло случайно. Ребята задумали играть в войну, но никто не хотел быть фашистом. Тут Алька предложил: окружить девчонок, которые забрались в ящик с песком и нянчат своих кукол. Преодолев слабое сопротивление девочек, ребята взяли их в плен и заперли в подвал. Едва покончили с этой операцией, как напал соседский Петерис со своими мальчишками. Про пленниц забыли. А девочки тем временем в своей темнице все слезы выплакали.

— Ну и Шульциха, наверно, тоже бегала жаловаться, — сказал Тонис. — Она говорила нашей маме, что так этого не оставит.

— Тут мы ни при чем! Зачем она развесила свои рубахи да штаны там, где мы играем в футбол?

— А как она разоралась! — припомнил Андрис. — Голосище, как труба! Подумаешь, сколько крику из-за каких-то двух-трех пятен! Дала бы нам, мы бы выстирали — и все.

— Вот вы увидите, больше всего нам попадет за сирень, — заявил Алька, — и за кошку.

Да, эти воспоминания были не из приятных. Весной управдом привезла кустики сирени и засадила ими большой двор: пусть цветут и благоухают на радость жильцам. Мальчики захотели вырезать Алькиным кортиком на сирени свои имена, но веточки были слишком тонкие. Тогда ребята содрали с сирени кору, потому что белые палочки выглядели, по их мнению, куда красивее… Кустики, разумеется, засохли, а управдомша страшно разозлилась. В контору домоуправления вызвали родителей, и они после этого принялись за своих ребят всерьез. И понятное дело, некоторые матери не ограничились проработкой.

Ребята затаили обиду. У управдома был ангорский кот, которого она очень любила. Однажды кот забрел во двор, мальчишки поймали его и защемили хвост в мышеловке. От испуга и боли кот одним скачком перенесся через улицу и шмыгнул во двор напротив. Тут его подобающим образом приняли соседские ребята. Вконец замученный кот был доставлен управдому дворничихой соседнего дома.

С этого и началась вражда между управдомом и мальчишками.

— Незачем было затевать тогда эту кутерьму, — с запоздалым сожалением ворчал Алька.

— Что теперь делать?

— Вы как хотите, а я еду в лес, — объявил Майгонис. — Больно надо опять выслушивать осточертевшие нагоняи. Думаете, вас полковник по головке погладит: «Ах, какие вы молодцы, что девчонок заперли в подвал, что дрова раскидали!» Знаем мы, как такие полковники командуют! Спасибо! Мне это все по горло надоело. — Майгонис повел пальцем по горлу. — Мать каждый день ругает, завтра учительница тоже заведет свое, а тут еще полковник наорет. Благодарю покорно!

— Мой папа никогда не орет, — обиделся Вовка.

— Все равно. Ребята, кто со мной?

Двинулись почти все.

— Как вам не стыдно! — воскликнул Алька. — Сам полковник нас зовет. Его целый полк летчиков слушает, а вы что? Я как атаман приказываю: поездку отложить и продолжать совещание.

Мальчишки заколебались.

— Ребята, я иду за мячом и — едем! — Майгонис, сунув руки в карманы, поддернул штаны и пошел прочь. За ним последовали Андрис и еще несколько мальчишек.

— Трусы! — крикнул им вслед Алька. Майгонис в ответ высунул язык.

— Скатертью дорога! Мы в другой раз поедем. — Гунтис смирился с печальной участью. Янка провел рукой по глазам. Нет, он не плачет — еще чего выдумаете! Просто в глаз попала какая-то соринка…

И ведь так хорошо все было задумано! Еще ладно, если бы дождь шел, а то нет: весь большой двор, как назло, залит солнцем, а по небу плывут белые пушистые облачка. Такой день, такой денечек! Прямо как на заказ! Ребята не могли скрыть огорчения.

Итак, что же теперь делать?

— Не признаваться! — предложил Янка. — Не признаваться, и все!

— Не пройдет, — вздохнул Алька. — Вовкин отец, наверно, и так все знает. Управдомша все рассказала, да еще прибавила. Дернуло же нас тогда гонять ее кота!

— Остается только признаться, — вздохнул Тонис. Тедис тоже вздохнул.

— Поступило предложение, — Гунтис из двенадцатой квартиры всегда говорил умными словами, — поступило предложение послать Вовку к отцу, пусть выяснит, что ему сказала управдомша.

— Ну да: быть может, полковник вовсе и не знает о наших проделках? — оживились мальчики, и в глазах у них появилась надежда.

Но как бы это разузнать? Ведь не может Вовка пойти к своему отцу и заявить: ребята меня послали выведать у тебя, на что жаловалась управдомша. Это не пройдет. Папа ничего не скажет.

— Тут нужна дипломатия, — поучал Гунтис, — ты не серди маму, ешь все, что дают (всем известно, что Вовка плохо ест). Потом скажи папе: «Какая хорошая у нас управдомша», или еще что-нибудь в этом духе. И про кота спроси. Тогда уж он непременно о чем-нибудь проговорится. Только смотри, сейчас же сообщи нам!

— Так вот, братец, теперь многое от тебя зависит. — Алька хлопнул малыша по плечу, и тот прямо надулся от важности.

— Сколько сейчас времени? — спросил Алька у Гунтиса, который тут же небрежно поднес руку к глазам.

— Двенадцать ноль пять, — с гордостью ответил Гунтис: он единственный во всем дворе имел часы.

— Сбор в пятнадцать ноль-ноль. К тому времени все должны что-нибудь придумать. Явиться в полной форме и в галстуках. При полковнике нельзя кое-как. И, — добавил еще Алька, взглянув на свои ногти, — чтоб руки были чистые.

Мальчишки разошлись, повесив носы. За ними Алька с помойным ведром медленно поплелся домой.

У Воробьевых все сидели за обедом. Вовка уже справился с тарелкой супа. Грибы он терпеть не мог и все же терпеливо глотал ложку за ложкой.

Наконец он решил, что пора начинать переговоры. Не думайте, будто это просто. Вовке всего шесть лет, правда до семи уже недалеко, но в школу он еще не ходит.

— Пап, а пап, — завел он речь, мужественно проглотив последний кусок, — как тебе нравится наша управдомша?

— Она очень славный человек, — ответил отец, еще ничего не подозревая.

«Нечего сказать, славный человек! Настоящая ведьма», — подумал Вовка и продолжал расспросы.

— А кот тоже там был?

— Где? Какой кот? — не понял отец.

— Ну, там, в домоуправлении, такой хорошенький серенький котик.

Полковник усмехнулся.

— Тот, что ли, которому вы хвост в мышеловке защемили?

Вовка потупился. Значит, рассказала все-таки.

— Пап, а у вас там совещание долго было? — снова принялся допытываться малыш.

Полковник насторожился. Этакое любопытство! Что-то не похоже на Вовку.

— Разговор шел серьезный, — уклончиво ответил полковник.

— А про Альку… то есть про мальчишек… — ну про нас — тоже говорили?