Мемуары Муми-папы - Туве Марика Янссон

— Хемулята на это никогда не согласятся, — сказала Хемулиха.

К сожалению, я думаю, что она права.

Так и протекало моё раннее детство — в постоянном и тихом изумлении. Я только и делал, что удивлялся да повторял свои «Что где?» и «Кто как?» Хемулиха и её послушные найдёныши старались избегать меня, от слова «почему» им, видимо, делалось не по себе. А я бродил в одиночестве по голому пустынному берегу близ приюта и размышлял о паучьих сетях и звёздах, о мелкой живности с закрученными хвостами, копошившейся в лужах, и о ветре, который всегда дул с разных сторон и никогда не пахнул одинаково. (Как я узнал позже, одарённый муми-тролль всегда изумляется тому, что другим представляется очевидным, и не находит ничего удивительного в том, что удивляет муми-тролля обычного.) Это было время меланхолии.

Однако вскоре произошли некоторые перемены. Я задумался о форме собственного носа. Махнув лапой на равнодушное окружение, я стал всё больше размышлять о себе и находил это времяпровождение завораживающим. Я перестал задавать вопросы, вместо этого меня охватило желание говорить о том, что я думаю и чувствую. Но, увы, кроме себя самого, я не был никому интересен.

А потом наступила весна, сыгравшая столь важную роль в моём развитии. Сперва я и не понял, что она пришла лично ко мне. Я слышал, как пищат, жужжат и бормочут все те, кто пробуждается от зимней спячки и торопится встречать весну. Я видел, как спешат пробиться из земли побеги на идеально симметричном огороде Хемулихи, как они вытягиваются от нетерпения. По ночам пели новые ветра. И запахи стали другими. Пахло переменами. Я водил носом и принюхивался, лапы у меня болели, оттого что так быстро росли, но я пока ещё не понимал, что всё это происходит только ради меня одного.

И вот однажды, ветреным утром, я наконец это почувствовал… Да-да, я попросту это ощутил. И сразу поспешил к морю, которое Хемулиха не любила и потому ходить туда всем запрещала.

У моря меня ждало важное открытие. Впервые в жизни я увидел себя в полный рост. Гладкая блестящая льдина была куда больше, чем зеркало в прихожей у Хемулихи. Я видел, как над моими аккуратными навострёнными ушками пролетают весенние облака. Наконец-то я смог оглядеть всю свою мордочку и её крепкое, ладное продолжение до самых лапок. Единственное, что меня слегка разочаровало, — это они, лапки. Было в них что-то беспомощное и детское. Но, подумал я, быть может, со временем это пройдёт. Ведь моё главное достоинство, вне всяких сомнений, — это голова. Что бы я ни делал, другим со мной никогда не будет скучно. А на лапы мои никто и внимания не обратит. Зачарованный, я смотрел на своё отражение. Чтобы получше разглядеть его, я лёг животом на лёд.

Но в тот же миг я исчез. Осталась лишь зелёная мгла, которая уходила вниз, всё глубже и глубже. В чужом, тайном подлёдном мире двигались нечёткие тени, опасные и манящие. У меня закружилась голова, и я подумал: а что будет, если рухнуть туда? Вниз, к этим странным теням…

Эта мысль была столь ужасна, что я снова повторил её про себя: глубже, глубже… И никогда уже не подняться… Всё вниз, вниз и вниз.

Это меня страшно взволновало. Я встал и немного попрыгал — проверить, выдержит ли лёд. Лёд был крепкий. Тогда я решил посмотреть, что будет, если я пройду ещё дальше. Но дальше лёд не выдержал.

Я вдруг по уши провалился в холодную зелёную воду. Я болтал своими беспомощными лапками над бездонной и опасной мглой, а по небу летели облака — так спокойно, будто ничего и не случилось.

А что, если одна из грозных подлёдных теней меня сожрёт?! Отхватит одно ухо, принесёт его домой своим деткам и скажет: «Ешьте скорей, пока не остыло! Это самый настоящий муми-тролль, редкий улов!» Или вдруг меня прибьёт к берегу, с трагическим пучком водорослей за ушами, и Хемулиха будет плакать и каяться, и твердить всем своим знакомым: «Ах, это был такой необычный муми-тролль! Жаль только, я не понимала этого раньше…»

Я уже представлял себе собственные похороны, когда вдруг почувствовал, как что-то легонько щиплет меня за хвост. Каждый, у кого есть хвост, знает, с какой бережностью следует обращаться с этим особенным украшением нашего тела и как чувствительно оно к любой опасности и грубости. Очнувшись от грёз, я приготовился действовать. Я решительно вскарабкался на льдину и добрался до берега. Там я сказал себе: это было Происшествие. Первое в моей жизни. Теперь я больше не могу оставаться у Хемулихи. Я возьму свою судьбу в собственные лапы!

Весь день я дрожал, но никто не спрашивал меня почему. И это лишь укрепило мою решимость. В сумерках я порвал простыню на длинные полосы, сплёл из них верёвку и привязал её к подоконнику. Послушные найдёныши внимательно за мной наблюдали, но ничего не говорили, что весьма меня задело. После вечернего чая я написал прощальное письмо, предварительно хорошенько его обдумав. Письмо было простое, но полное внутреннего достоинства. Вот как оно звучало:

Жребий брошен! Я отправился в путь, ведо́мый звёздами своей судьбы и не знающий о том, какие удивительные происшествия ждут меня впереди. Ещё совсем юный муми-тролль, я печально брёл по лугам, ронял вздохи в тишине диких лощин и прислушивался к жутким звукам ночи, которые лишь обостряли моё одиночество.

Воспоминания о несчастливом детстве так растрогали Муми-папу, что, дойдя в своём рассказе до этого места, он решил немного передохнуть. Он закрутил колпачок ручки и подошёл к окну. В Муми-долине было совсем тихо. Только вечерний бриз что-то шептал в саду, да верёвочная лестница Муми-тролля раскачивалась у стены. «А что, я легко мог бы сбежать и теперь, — подумал папа. — Ведь я ещё хоть куда!»

Хихикнув себе под нос, он свесил ноги с подоконника и взялся за лестницу.

— Привет, папа, — поздоровался Муми-тролль, высунувшись из соседнего окна. — Что ты делаешь?

— Гимнастику, сын мой, — ответил Муми-папа. — Очень полезно! Шаг вниз, два наверх, шаг вниз, два наверх! Укрепляет мышцы.

— Смотри не упади, — сказал Муми-тролль. — Как там твои мемуары?

— Хорошо, — ответил папа и перекинул дрожащие лапки обратно через подоконник. — Я только что сбежал. Хемулиха рыдает. Будет очень драматично.

— Когда ты нам почитаешь? — спросил Муми-тролль.

— Скоро. Как только дойду до корабля. Это так увлекательно — читать то, что сам написал!

— Это точно, — зевая, откликнулся Муми-тролль. — Пока.

— Пока, — ответил папа и открутил колпачок ручки. — Так-так. На чём я там остановился?.. Ага, я бежал, а потом, наутро… Нет, это было позже. Надо добавить красок в описание ночи бегства…