Сын Дьявола - Любовь Попова

Дыхание сбивается, и я хочу хоть на мгновение отвернуться, отдохнуть от испепеляющего взгляда, но Одинцов делает движение головой. Одно единственное, и я не смею шелохнуться. Лишь стою на локтях и жду. Как кролик перед удавом.

А вот он взгляд опускает, ведет линию, как лезвие по телу, вспаривая одежду, оголяя душу, разрывая чувства. Особенно, когда его глаза буравят руку, так и не убранную от влажной киски, я почти задерживаю дыхание. Как унизительно и… сладко. Я пробую поднять, свести ноги, но слышу почти рык:

— Не смей.

Максим, не сводя оттуда взора, тушит об дерево сигарету и прислоняется к нему спиной.

— Ноги шире, — требует он, а я дрожу от низкого с хрипотцой голоса, чувствую, как потерянная нега возвращается в тело. Подчиняюсь. И вот уже запахи и звуки ярче. С губ же срывается еле слышный вздох, когда я вижу, как он тянется к ширинке на синих джинсах, рукой украшенной сеткой вен, расстегивает молнию.

И я медленно вожу пальчиками по складочкам, вздрагивая, когда задеваю клитор и наблюдаю как появляется Это. Об этом не принято говорить вслух. Хотя, Виталик часто рассказывает, как мне повезет в первую брачную ночь.

Я видела, конечно, раньше. Видела на фото в интернете, на видео и статуях.

И было ощущение, что оказалась в порно фильме и герой показывает, чем собрался меня наказывать. К щекам приливает жар, и я раздвигаю ноги еще шире, непроизвольно, чувствуя, как напряжение всего тела скапливается в одной конкретной точке. Ждущей этот вот конец, по которому так медленно водит рукой Одинцов.

В его кулак этот агрегат даже не помещается, и я с трепетом думаю, что пришлось бы испытать мне, попади он в мое влагалище, из которого прям сейчас на пальцы натекает много смазки.

Максим вдруг стискивает пальцами основание, сжимает челюсти и смотрит, как я все чаще вожу пальчиками между ног. И сама не в силах оторвать взгляд, от все увеличивающегося в его руках органа. Такого влажного, словно сбрызнутого водой и блестящего на солнце.

Во рту скапливается слюна, и я думаю, какие на вкус эти вот блестящие капли на темно розовой головке.

Боже! О чем я только думаю?! И что я делаю?! Что я здесь делаю!

Смотрю, как надрачивает какой-то, по сути, незнакомец, бродяга, детдомовец? Мастурбирую сама, чувствуя, как близка к развязке. Тру себя активнее, другой рукой стискивая грудь, кусаю губы, чувствую, как от слепящего, пронизывающего наслаждения катятся по щекам слезы.

А он уже рычит, смотрит зло, словно обвиняя, что не моя рука так быстро гладит его вздыбленный большой член, так яростно, так часто.

— Кончай, — говорит он третье слово за встречу, и я падаю, закрываю глаза и издаю хриплый стон, теряясь в ошеломительном оргазме, сотрясаясь всем телом, не понимая кто я, где я, а главное, почему солнце перестало греть лицо.

Открываю глаза и вскрикиваю. Максим нависает надо мною прекрасным образчиком молодого мужчины. Делает последние пару движений рукой на члене и обильными брызгами кончает в траву у моих ног. Орошает семенем, обжигающая капля которого точно попадает мне на бедро.

Он сгибает колени, руки, кулаками вбивается в землю возле моей головы, захватывая в ловушку, увлекая в порочное совокупление взглядов. И я стыдливо опускаю глаза, вижу, как близко влажная розовая головка к моей промежности, словно стрелой устремляется прямо туда. Словно в созданное специально для него место.

— Еще раз, — говорит он неожиданно зло и рванно, — появишься здесь, принцесса, и я тебя трахну. Разорву в клочья твою плеву и буду слизывать оттуда кровь. Поняла?

Страшно. И от его взгляда. От слов. И от мускулистых рук, кулаки которых, кажется, могут убить. А главное, страшно от предвкушения, которое вызвала его угроза.

Он поднимает брови, видя, что не двигаюсь с места и рукой резко касается нижних влажных губ. Меня словно пробивает током. Не своя рука, чужая, и я кричу от силы испытанных эмоций, дергаюсь и отталкиваю его.

— Поняла…

Вдалеке слышится глумливый смех, и он кивает в сторону моего дома.

— Вали отсюдова, пока целая.

И я тут же отползаю, чувствуя, как сознание, затуманенное похотью, проясняется. Встаю, отхожу под его взглядом назад, смотрю, как прячет удовлетворенный орган, и разворачиваюсь. Перелезаю через дерево и тут же срываюсь на бег, коря себя за такой грязный проступок. Бегу, бегу от него, хотя так хочется обратно, испытать то, о чем он говорил.

И только у дома останавливаюсь, перевожу дыхание, опираюсь на дерево, точно так же как Одинцов, и провожу по телу руками, словно стряхивая вожделение.

И на бедре ощущаю налипшее пятнышко, рвано вздыхаю, смотрю на него и… провожу пальцем, а потом просто беру его в рот.

Вкус странный, горьковатый, но при этом с ноткой сыра. Обвожу взглядом лес, смотрю на возвышающийся за ветками дом, и тяжело вздыхаю. Глупость. Я совершила настоящую глупость. Но никогда раньше я не чувствовала себя свободнее. Счастливее. Никогда еще я не хотела испытать боль.

Да охренеть. Вы вообще можете в такое поверить? Признать за истину. Не видел бы я так близко эти зеленые глаза, точно бы подумал, что свихнулся. Что никотин, в котором я прячусь окончательно, съел мне мозг.

Сама принцесса, дочка Мэра. Андронова. Я её и вблизи-то не видел никогда. А тут сама пришла. Без лыж. Зато с ошеломительно невинной киской. Такой розовой и маняще влажной, что рот сам собой заполняется слюной.

А запах. Бля, какой там запах…

Подношу пальцы к носу и вдыхаю его. Свежий, мягкий, терпкий. Одна мысль оказаться внутри этого тепла сводит с ума. Кружит голову. Наполняет тело жаром.

И пофиг, что уже кончил. Кажется, что ничего не было. Просто призрак посетил мою поляну, специально спрятанную ото всех.

Нашла. Пришла. До одури красивая, с шелком волос и свежей, как сливки кожей.

Я, когда ее увидел, то чуть не обмер, а когда понял, что пальцами себе дрочит, прикусывая пухлые губы, сердце остановилось.

Даже осмотрелся, чтобы убедиться, что нет скрытых камер, и ущипнул себя. Вдруг сплю. Ну потому что… блять!

Светлана Андронова здесь, передо мной. И вдруг так захотелось узнать, как кончают богатые сучки. Кричат? Воют? Сладко стонут? Так захотелось, что ветка под ногой сломалась не случайно, а член достать оказалось жизненно необходимым.

Больше всего на свете мечтал залить спермой ее покрасневшее личико, увидеть, как она сглатывает, давится и смотрит при этом в глаза.

На лице возникает предвкушающая улыбка, но тут же сползает, когда снова слышу смех Антона и его чуть развязный голос:

— Братан, смотри какую киску сегодня распечатаем. Новенькая. Свеженькая, как майская роза, — гоготал старший по крови брат и тащил за собой только поступившую в приют деваху. Рыжую, с лишним жирком.