Наследник для бывшего - Олли Серж

– Спешите? Вас сегодня к нам ненадолго отпустили? – ехидничает студент.

– Откуда отпустили, Козловский? – Спрашиваю стало и смотрю на парня, как на клоуна из цветной коробки.

– Так из больнички, Настасья Ивановна, – начинает он ржать своей тупой шутке. Ему вторит его компания таких же золотых папиных прихлебателей.

Я в панике начинаю соображать, как он мог узнать про то, что я была в клинике.

– Анастасия Ивановна, – шепотом зовёт меня студентка с первой парты. – Вы бахилы не сняли.

– Спасибо, Лиза, – я с облегчением выдыхаю и снимаю с сапог бахилы.

Выбрасываю их в мусорное ведро и возвращаюсь к кафедре.

– И так, – обвожу глазами студентов, – кто желает показать всю глубину познаний русской литературы первым – прошу ко мне.

– Я так и знал, что вы поглубже любите, – продолжает скабрезничать Козловский.

Я сжимаю зубы и стискиваю ручку. Не реагировать! Приказываю себе. Все равно управы на него не найдёшь.

– Вы, Виктор, если готовы, то можете выходить и отвечать, – отзываюсь на его пошлости совершенно безразличным тоном.

Он, криво ухмыляясь, встаёт из-за парты и спускается к кафедре.

– И так, – выпрямляю спину. – Назовите ваш номер билета и первый вопрос.

– Билет номер три. – Пафосно декламирует Козловский. – Тема любви. В лирике А. С. Пушкина.

– Начинайте, – киваю ему. – Вам повезло.

– Ну скучища же, – скалится студент. – Он теоретик любви, а я-практик. Могу и вам… – он становится локтями на столешницу и наклоняется ближе ко мне, – семинар провести.

– Я думаю, что меня все равно не удовлетворят способности вашего языка, – отвечаю ему в тон.

Аудитория затихает, навостряя уши.

– Словарный запас Пушкина составлял двадцать одну тысячу слов, – я откидываюсь на спинку стула, увеличивая расстояние между мной и студентом, – вы уверены, что можете претендовать хотя бы на половину? Мне кажется, что ваш предел – это пост в социальной сети.

– Я уверен, что мой список женщин будет однозначно побольше, чем у Александра Сергеевича. И в нем не хватает только вас Анастасия Ивановна. Даже против мамы лучшего друга в моем блокноте уже стоит галочка… – он противно ухмыляется, замечая, что ему все-таки удалось меня смутить.

И, может быть, в другой день я не позволила бы этой перепалке случиться. Просто нужно признать, что смотрю я на своего студента, а вижу этого гадского Царицына.

Он умел вгонять меня в краску взглядом. Долгим, многообещающим… Внучку почетного проректора, гордость института. Господи, что мы Максом творили в подсобках и лабораториях. А в первый год, когда он уехал, я думала что сойду с ума от бесконечных моральных якорей и воспоминаний.

– Вы так покраснели, Анастасия Ивановна, – тянет студент. – Это ответ «да»?

– Ну достаточно! – чувствуя в горле клокочущую ярость и обиду, вскакиваю с места. – Выйдите вон отсюда, Козловский.

– Мне отлично? – он машет перед моим носом зачеткой. – Или на личную пересдачу?

– Пересдавать русскую литературу, Козловский, вы будете теперь только комиссии. А я сделаю все возможное, чтобы вас отчислить! – в сердцах хлопаю ладонью по столу. – Выйдете вон! Или я вызову ректора.

– Как скажете, Настасья Ивановна, – парень подхватывает рюкзак и выходит за дверь аудитории. – Как скажите… – угрожающе.

Я опускаюсь на стул, и стараюсь собрать в кучу свои растерзанные за сегодняшнее утро эмоции.

Почему эти богатые отморозки считают, что имеют право на все? На любую женщину, которую захотели, на любую оценку, чувства, вещь? И это все им должны положить на тарелочку, не переча и не задавая вопросов.

– А можно мне ответить? – Из-за парты поднимается Лиза.

– Да, конечно, Сибилева, давайте зачётку, – киваю ей.

– Билет номер десять, – начинает она. – А.П. Чехов – обличитель мещанства и пошлости.

– Как вовремя, – не сдерживаясь, бурчу себе под нос и вздрагиваю от вибрации телефона на столе. – Минуту, – останавливаю жестом уже готовую отвечать студентку, поднося трубку к уху. – Алло…

– Анастасия Ивановна, – в динамике раздаётся психованный голос ректора. – Будьте так любезны, зайдите ко мне…

– Здравствуйте, Валид Аристархович, – уже зная о чем пойдёт речь, не спешу дёргаться. – У меня идёт экзамен. Я поднимусь к вам примерно через два часа…

– Сейчас! – вздрагивает от уровня звука трубка в моих руках.

– Хорошо, я поняла, – отвечаю терпеливо, сбрасываю звонок и смотрю на студентов. – Если я не вернусь через пятнадцать минут, то все могут быть свободны. Новую дату экзамена сообщу вам через старосту.

Под перешёптывания я встаю из-за кафедры и выхожу в коридор. С грохочущим сердцем прислоняюсь к стене и прикрываю глаза.

Я думала, что выросла и переболела. Стала жёстче и принципиальнее. Но все это только самовнушение, потому что нет у этого противного чувства «любовь» прошедшего времени.

И да! Я сейчас стою здесь, в родном институтском коридоре. Возле этой чертовой аудитории филологического факультета и вспоминаю, как Царицын меня первый раз поцеловал.

Прямо на этом самом месте.

Ася

– Я сказала «Нет!» – шикаю на совершено обнаглевшего парня с передней парты.

И как-то машинально, где-то почти на границе сознания отмечаю, что он очень красивый. Непослушные волосы, торчащие в разные стороны, яркие, ледяные голубые глаза и просто необъятно широкие плечи, как у профессионального пловца. Ах да, ещё эта циничная ухмылочка вместо человеческой улыбки. Завораживает… но лишь на секундочку! Встряхиваюсь.

Ну вот кому из учебной части пришло в голову перетасовать наши потоки на сессии? Настоящие дорогие клоуны с коммерции и бюджетники-работяги.

– Да хорош тебе, – парень толкает меня в ладонь, которой я прикрываю от него текст. И делает выражение лица, будто я его сильно утомила. – Бабок дам, сумку новую купишь или хочешь, на тачке ночью покатаемся?

Я оглядываюсь на свой кожаный чёрный рюкзачок. Зачем мне новый? Зачем мне его тачка?

– Гордеева, Царицын, – окликает нас преподаватель. – Это было последнее предупреждение. Для вас экзамен закончен.

– Ну Стефан Яковлевич! – Вскакиваю, чувствуя, как в груди разливается паника. Пересдача – это значит попрощаться со стипендией. – Он же сам оборачивается и списывает. Можно, я без подготовки отвечу?

– Стукачка, – слышу, как хмыкает мой обидчик.

– Я все сказал, – манерно резюмирует старик. – Жду вас обоих послезавтра.

Психуя, собираю вещи и вылетаю из аудитории.