Чудеса не понарошку - Тамара Крюкова

- А где мой билет?

- Как где? Ты же сам положил его в карман.

- Нет, я ничего не клал, - возразил Митя.

- А ты посмотри получше. Научил тебя спорить на свою голову! - проворчал Авося.

Митя стал выгружать содержимое карманов. Он вытащил кусочек гранита, пару желудей, фантик от жвачки, огрызок карандаша, совсем новый гвоздь, скрепку, найденный сегодня пятак...

- Да вот же твой билет! - воскликнул Авося.

- Какой же это билет? Это просто пятак, - пожал плечами Митя.

- Это не просто пятак. Это пятак в переносном смысле. - Авося назидательно поднял палец.

- А почему он в переносном смысле?

- Да потому, что смысл его в том и заключается, чтобы перенести тебя в Шутландию и обратно, - пояснил Авося

- А он меня точно перенесет? Я ведь тяжелый, - засомневался Митя.

Глава 3. Вот так новость!

- Вот увидишь, что так оно и будет. Как только он упадет - мы в Шутландии, - повторил Авося.

При этих словах Мефодий, который до сих пор тихонько, как и подобает плюшевому львенку, сидел у Мити на руках, вдруг заволновался:

- Кто это он? Какой это он упадет?

- Мефодий, это ты разговариваешь? - От удивления Митя чуть не выронил львенка.

- Конечно, нет, - покачал головой Мефодий.

- А чей это голос?

- Голос мой, но я не разговариваю. Я размышляю вслух, - важно произнес Мефодий, а потом укоризненно посмотрел на Митю и спросил: - А ты что на самом деле хочешь меня бросить и отправиться в Шутландию один?

- Что ты! Я и не думал тебя бросать! - сказал Митя.

- Ты-то, может, и не думал, а вот он думал, - Мефодий кивнул в сторону Авоси.

- Я?!! Да я вообще никогда ничего не думаю! - запротестовал Авося, и это было сущей правдой.

Авося считал, что думать - самое бесполезное занятие в мире, потому что когда думаешь, то только зря теряешь время, которое можно было бы употребить на что-нибудь интересное. Например, влезть, куда не следует или сунуть нос не в свое дело, или где-то что-то отвинтить и посмотреть, что из этого получится. Да мало ли сколько важных дел на свете. К тому же Авося знал, что частенько, если сначала подумать, многими из самых увлекательных дел и вовсе заниматься не станешь. Вот к чему приводят лишние раздумья!

- Ну да, - недоверчиво протянул Мефодий, - как будто я не слышал, как он сказал, "давай его бросим и закроем на это глаза, он упадет, а мы тем временем - в Шутландию".

- Это Авося не про тебя говорил, а про пятак, - сказал Митя.

- Ну, раз про пятак, то его можно и бросить. Чего с собой таскать лишние тяжести? - успокоился Мефодий.

Митя прижал к себе львенка:

- Я бы тебя и так никогда не бросил, а теперь, когда ты еще и разговаривать умеешь...

- А почему бы мне не уметь? Мой прапрадедушка, между прочим, не только разговаривал, а еще и книжки писал. Про льва и собачку - замечательная книжка!

- Твой прапрадедушка?! - удивился Митя.

- Ну да. Лев Толстой.

- Лев Толстой?! - переспросил Митя.

- Да. А чего тут удивительного? Звали этого льва так - Толстой. Вот я, к примеру, Мефодий, а он - Толстой.

- Но он никак не может быть твоим прапрадедушкой, - возразил Митя.

- Это еще почему? - обиженно спросил Мефодий.

- Да потому, что он - человек.

- Ничего подобного. Человек Толстой про Буратино написал. А про льва и собачку написал лев Толстой. Разве не так?

Мефодий был очень наслушанным львенком. Он всегда сидел рядом с Митей и слушал, когда тому читали вслух.

- Среди нас, львов, много ученых, - важно добавил Мефодий. - Вон и Кассиль - тоже лев.

Мите вдруг расхотелось спорить с Мефодием, потому что он подумал, что, наверное, очень трудно чувствовать себя львом, если ростом ты с комнатную собачку и у тебя даже нет прапрадедушки Льва Толстого.

- Значит, ты - лев? - спросил Мефодия Авося.

- Кому - Лев, а кому Лев Мефодиевич, - сказал Мефодий, который все еще дулся на Авосю - из принципа.

- Лев - это такой сильный и грозный? - спросил Авося, с сомнением поглядывая на Мефодия.

- Как видишь, - скромно сказал Мефодий, чувствуя себя ужасно сильным и грозным.

- Вот здорово! - сказал Авося, чувствуя себя ужасно храбрым.

И тогда он вдруг очень понравился Мефодию. Мефодий протянул ему плюшевую лапку и примирительно сказал:

- Можешь звать меня просто Мефодием.

А Мефодий вдруг очень понравился Авосе. И Авося пожал его лапку и сказал:

- А меня - Авося.

- Ну, теперь, когда все в сборе, можно отправляться! - сказал Авося.

- Ой, - сказал вдруг Митя таким упавшим голосом, что Авося даже испугался, как бы его голос не ушибся.

- Ой, - повторил Митя, - я обещал маме без спроса никуда не уходить.

- Ну и что? - спросил Авося.

- Как что? Если обещал, то надо выполнять.

Митя твердо знал, что обещание выполнять надо, хотя чаще всего делать это совсем не хочется.

- Тогда скорее спрашивай! - посоветовал Авося.

- Ты мою маму не знаешь. Она меня одного никуда не отпускает, - сказал Митя.

- Но ты ведь не один. Мы с тобой, - успокоил его Мефодий.

Митя посмотрел на Мефодия, потом на Авосю и подумал, что такое "не один" для мамы не считается, а вслух сказал:

- Понимаешь, мама меня отпускает только с теми, на кого можно положиться.

- Это уже хуже. А она у тебя тяжелая? - спросил Авося.

- Кто?

- Мама, конечно, кто же еще? А то я не люблю, когда на меня полагаются очень тяжелые люди. Я от этого огорчаюсь.

- Нет, это просто так говорится "положиться". А на самом деле ложиться она не будет. Просто надо ей внушить доверие.

- Так бы сразу и сказал. Это проще простого. Внушать доверие - мое любимое занятие. Я только и делаю, что внушаю мамам доверие, - сказал Авося.

У Мефодия сразу испортилось настроение. Мало того, что не он предложил путешествовать по Шутландии, а если еще и доверие будет внушать не он, тогда получится, что он вовсе даже ни при чем. А быть вовсе даже ни при чем очень обидно.

- Мне кажется, что из нас двоих доверие маме может внушить не Авося, а КТО-ТО СОВСЕМ ДРУГОЙ, - многозначительно сказал Мефодий.