Ни слова о кроликах - Нани Кроноцкая

семейной иерархии кланов и стай. Этот уклад вечен: ни людская цивилизация, ни другие магические расы не смогли на него повлиять. Все течет, все меняется, оборотни остаются собой. 

Но есть в жизни каждого оборотня такой период, когда родительский дом становится тесным, как детский носок, а свою семью создавать рано, и тогда молодые морфы всеми силами стремятся вырваться из-под опеки старших. Многим удаётся, хотя это непросто, а еще сложней для молодых — повзрослев, не вернуться обратно в семью, а продолжить свой собственный путь. 

Кира Максимова была из тех счастливчиков, у кого получилось укатиться от родительской яблоньки довольно далеко. Причём укатиться на мотоцикле. Она вообще любила все обтекаемое и чёрное, сильное и красивое. И чтобы педали послушно пускали вскачь стального коня, и чтобы рычаг тормоза всегда и исправно работал. Сердцебиение мощного двигателя между ног и вовсе вызывало в ней совершенно нескромные мысли. 

Их так и звали: "Кира и ее самый любимый мужчина”. Ее брутальный красавец “Урал-волк”, ее черный зверь, восхищал всех знатоков и любителей обилием хрома и кожи, мощностью в целых 45 лошадей, настоящей "дамской" посадкой и спокойным характером. Тяжелый? Так она же волчица, ей легенькие девичьи варианты совершенно не нравились. Это была очень контрастная парочка: хищные линии статного “волка”, будто крадущегося по городским улицам и летящего стремительной рысью матерого волка на трассах, и Кира — невысокая, крепкая, энергичная, неизбежно притягивающая взгляд всей многочисленной мужской части отважного байкерского племени. Уже несколько лет как они вдвоем стали участниками всех байк-тусовок.

Вот и сейчас, в то время как европейская часть России куталась в снега и сверкала предновогодними огнями, Кира рванула на слет байкеров в Белгороде — тут зимой пахло пока еще очень относительно. Днем было плюс семь, ночью почти ноль. Идеально для мотопробега.

Особенно, если ты едешь в автобусе, а твоего черного друга везут в трейлере сзади. Хорошо иметь добрых и очень богатых друзей. 

Главное, не переводить дружеские отношения в постельную горизонталь. А вот с этим у оборотней было трудно. Кира честно держалась до последнего и все тоскливые взгляды своего друга Клопа старательно игнорировала. Друг — значит, друг.

Поэтому то, что в Белгороде между ними случилось, было полнейшим провалом. Она сорвалась, они оба сорвались. Не, конечно она накануне много выпила, отмечая успешный приезд и вообще… Пока вывели “Волка” из трейлера, пока “распрягли”, переводя из транспортного в рабочее состояние, слово за слово…

Короче, проснулись они в одном номере. Хуже того: в одной постели. В обнимку и голыми. Но самое глупое и отвратительное: она ничего даже не помнила! Запоминать, видно, было и нечего.

Это утро было худшим во всей ее жизни. Два человека понятия не имели теперь, что с этим делать. Два взрослых и самодостаточных оборотня, отводя взгляды, быстро оделись, судорожно позавтракали и поехали в местный бар, где их компания собиралась проводить старый год, закрыть этот сезон и вообще весело провести время. Вчера еще так планировалось, конечно, а приличные оборотни планов на ходу не меняют. 

Но если что-то вдруг начинается так безобразно, как это проклятое утро, то шанса на приличное продолжение уже нет. Так и случилось: к Клопу совершенно внезапно приехала его “штатная” баба, (какая-то там по счету), отчего вид он имел совершенно убитый, чувствовал себя виноватым, весь вечер молчал и страдал. Хороший мужик, только пить ему точно не стоит. 

А Кире вдруг стало смешно, и досадно. Ладно бы было что вспомнить, так нет же, осталось лишь чувство брезгливости, гудящая от вчерашнего голова и куча других ощущений. 

У нее не было никого уже больше двух лет, между прочим, и пробуждение в одной кровати с волосатым голым мужиком, пусть даже совсем неатлетического телосложения, настроило Киру на лад совершенно неподходящий для байкерской вечеринки. Даже опасный.

Да… после последнего расставания с очередным “сердечным другом”, Кира решила взять долгую паузу. И как-то она затянулась, эта самая пауза. Подходящих мужиков рядом не находилось: друзья-байкеры были не в счет, теплыми отношениями и поддержкой волчица жертвовать не хотела. А с ее твердыми принципами “не заводить никаких больше романов на службе” можно было и век скоротать старой девой. Хорошо, уже даже не девой, но все равно перспектива тоскливая.

В общем — тоска зеленющая, как огурчики свежие на закуску…

И единственным светлым пятном этого вечера был забавный и неожиданный посетитель их бара. 

Он появился внезапно, явно случайно сюда забредя: высокий, ужасно худой, весь какой-то продрогший. Пришелец зябко кутался в свое тоненькое пальтишко и выглядел очень грустно. Но вовсе не это Киру заставило его сразу приметить, конечно.

Глаза. Печальные, темные, очень красивые, с какими-то потаенными алыми всполохами в самой глубине. Умный взгляд человека, многое повидавшего и настрадавшегося всласть, совершенно без намека на откровенный похотливый интерес, то и дело мелькавший в глазах окружавший ее оборотней. 

Это было так необычно, что Кира, сама того не заметив, постоянно на незнакомца оглядывалась, наталкивалась на его темный взгляд, в котором все ярче плясали красные блики. 

А потом ей разом все надоело: и шумные друзья, и непристойные шутки, и острые запахи алкоголя и мужского пота. Захотелось спрятаться в норку и там пожалеть несчастную одинокую себя.

С этими грустными мыслями Кира побрела в сторону выхода, обходя зал, стараясь быть незамеченной. Бочком-бочком так и совершенно случайно, она вдруг наткнулась на того самого незнакомца. Он словно прятался от всех за крошечным столиком в самом дальнем углу первого зала. Показалось ли ей, что теперь в его взгляде внезапно блеснул настоящий мужской интерес, или это были лишь фантазии озабоченного оборотня? Что заставило ее начать этот глупый разговор? Она спрашивала себя об этом потом много раз. Наверное, женское любопытство, уж больно странным был этот мужчина. 

Разговора у них не получилось, совсем.

Почему он ее испугался? Вел себя как-то нервно, судорожно кривил губы, словно пытался сопротивляться чему-то. Отвечал невпопад, мучительно терзая несчастный шуршащий фантик. Голос у ее несостоявшегося собеседника был потрясающим: низкий, с легкой хрипотцой, какой-то завораживающий. Наверное, именно этот голос заставил Киру даже кокетничать с незнакомцем. Она строила глазки, сама себе удивляясь. Но…

Он сбежал! Просто взял и слинял, словно кролик. Зря этот глупец так поступил с Кирой Максимовой, чистокровной волчицей до мозга костей. Сам не понимая того, тощий включил у красавицы самый древний инстинкт ее