Из России с любовью - Ян Ланкастер Флеминг

— Собирайтесь побыстрее, — сказал коренастый охранник, стоящий рядом.

— Вы не знаете, какое задание мне предстоит на этот раз? — Грант говорил по-русски отлично, хотя и с заметным акцентом, по которому его можно было принять за жителя Прибалтики. Голос его был высоким и невыразительным, как будто он не говорил, а читал по невидимой книге что-то скучное.

— Нет. Передали только одно — вам нужно срочно прибыть в Москву. Самолет уже вылетел. Через час он будет здесь. Полчаса на заправку — и затем еще три или четыре часа полета. К полуночи будете в Москве. Собирайтесь. Я вызову машину.

Грант встал.

— Да-да, вы правы. Но разве они не сказали, что предстоит операция? Я хотел бы знать об этом заранее. Это прямая линия, гарантированная от прослушивания. Обычно меня предупреждают...

— На этот раз не предупредили.

Грант повернулся и медленно вышел в сад. Если он и заметил девушку, сидящую на дальнем краю бассейна, то не подал вида. Он наклонился, поднял книгу, золотые трофеи своей профессии, вернулся в особняк и по узкой лестнице поднялся к себе в спальню.

Унылая комната была обставлена по-спартански: железная кровать, с которой свисали мятые простыни, плетеное кресло, некрашеный платяной шкаф, металлический умывальник. Американские и английские журналы были разбросаны по полу. На подоконнике лежали стопки дешевых детективных романов в ярких кричащих обложках.

Грант наклонился и вытащил из-под кровати потрепанный фибровый чемодан, сделанный в Италии. Раскрыл его, уложил стопку хорошо выстиранного дешевого белья, пару потрепанных, но все еще респектабельных костюмов, которые он достал из шкафа и уложил в чемодан вместе с вешалками, и защелкнул крышку. Затем он поспешно умылся холодной водой из-под крана и тщательно вытер тело одной из простыней, которую сдернул с кровати.

Снаружи донесся шум автомобиля. Грант натянул трусы и майку, надел такой же неприметный костюм, как и те, которые лежали в чемодане, застегнул ремешок часов, разложил по карманам остальные вещи, взял чемодан и спустился вниз.

Массивная дубовая дверь и калитка в стене были открыты. Охранники стояли у черного «ЗИСа» и разговаривали с шофером.

«Идиоты, — подумал Грант (он еще не отвык думать на английском языке). — Не иначе предупреждают шофера, чтобы не спускал с меня глаз, пока я не поднимусь по трапу самолета. Наверно, никак не могут поверить, что иностранец может и готов жить в их проклятой стране».

Грант поставил чемодан на пол, ощущая пристальное наблюдение, выбрал себе плащ из тех, что висели у входа. Перебросив его через руку, он поднял чемодан, подошел к открытой дверце машины, грубо потеснил плечом ближайшего охранника и опустился на сиденье рядом с водителем.

Охранники молча сделали шаг назад, не спуская с него холодных цепких глаз. Шофер отпустил педаль сцепления, и длинная машина рванулась по пыльной дороге.

Вилла была расположена на юго-восточном берегу Крыма, между Ялтой и Феодосией. Это была одна из многих государственных дач, разбросанных по фешенебельному, изрезанному горами побережью, называемому русской Ривьерой. «Красный» Грант знал, что ему оказали огромную честь, поселив его именно здесь, а не в какой-нибудь мрачной даче в пригороде Москвы. Пока автомобиль поднимался по извилистой дороге все выше и выше в горы, он думал о том, что его, несомненно, неплохо опекают, хотя, конечно, эта забота о его благополучии не имеет ничего общего с благотворительностью.

Расстояние в сорок миль — от виллы до аэродрома в Симферополе — они проехали за час. По дороге им не встретилось ни одного автомобиля. Редкие повозки, выезжавшие на шоссе с виноградников, поспешно сворачивали на обочину, едва заслышав сигнал машины. Как и повсюду в России, автомобиль означал власть, и встреча с ее представителями могла окончиться неприятностями.

Вдоль всего шоссе тянулись кусты роз, перемежающиеся с виноградниками. Недалеко от аэродрома они проехали мимо огромной клумбы. Цветы на ней были посажены так, что из соединения их получалось изображение красной звезды на белом фоне из роз. Гранту до смерти надоели розы. Он устал от их сладкого, всюду проникающего запаха и мечтал поскорее оказаться в Москве и забыть об этой красоте хотя бы на время.

Автомобиль миновал гражданский аэропорт. Далее шла высокая стена, и они ехали еще больше мили — к военной части аэродрома. У ворот из металлической сетки шофер остановился, показал документы двум часовым с автоматами и выехал на бетон аэродрома. У входов в ангары стояли огромные военные транспортные самолеты, окрашенные в маскировочный цвет, небольшие двухмоторные тренировочные самолеты и пара военных вертолетов. Шофер было затормозил, чтобы спросить, к какому из самолетов подвезти Гранта, но тут из громкоговорителя донесся металлический голос: «Поверните налево. В дальнем углу Бортовой номер — 5—Б—0».

Шофер послушно повернул машину и пересек посадочную полосу. Через несколько мгновений металлический голос скомандовал снова: «Немедленно остановитесь!»

Водитель изо всех сил нажал на тормоза, машина остановилась, и над их головами раздался рев реактивных двигателей. Грант и шофер инстинктивно наклонили головы: рядом с ними со стороны заходящего солнца на посадочную полосу один за другим опустились четыре МИГ—17 с выпущенными воздушными тормозами-закрылками. Истребители коснулись широкой и кажущейся бесконечной посадочной полосы, из-под колос вылетели синеватые дымки. Затем развернулись в конце полосы и направились к ангарам.

— Продолжать движение! — донесся до них металлический голос.

Еще через сто ярдов они увидели двухмоторный ИЛ—12 с бортовым номером 5—Б—0. Из дверцы кабины уже была спущена небольшая алюминиевая лестница, и машина затормозила возле нее. В просвете люка появился один из членов экипажа, сошел вниз, проверил пропуск водителя и удостоверение личности Гранта, затем отпустил машину и жестом пригласил Гранта подняться в самолет. Когда оба оказались в самолете, летчик поднял лестницу внутрь, захлопнул широкий люк и прошел в кокпит.

Внутри кабины было двадцать пустых кресел. Грант опустился в ближайшее и пристегнул ремень. Из кокпита донесся голос пилота, запрашивающего разрешение на взлет. Один за другим кашлянули и заревели моторы, самолет развернулся, не останавливаясь промчался по взлетной полосе и поднялся в воздух.

Грант расстегнул пристяжной ремень, закурил, откинул спинку кресла и задумался: времени в полете ему хватит и на то, чтобы вспомнить прошлое, и попытаться разгадать, что предстоит впереди.

...Донован Грант появился на свет в результате полночного союза профессионального немецкого тяжелоатлета и официантки из Южной Ирландии. Союз длился четверть часа, начавшись и закончившись на сырой траве, за шатром странствующего цирка, на окраине Белфаста. Потом отец дал матери полкроны, и она, довольная, вернулась к себе на кухню станционного буфета. Когда наступило время появиться на свет ребенку, она поехала к тетке в маленькую деревушку Аумаклой на границе между Ирландией и Ольстером, где и родила мальчика весом в двенадцать фунтов. Вскоре после этого мать умерла от родильной горячки, наказав перед смертью, чтобы мальчика назвали Донован — в честь отца (тяжелоатлет называл себя «Могучий О'Доннован»). Фамилия Грант была ее собственной.