Темная комната - Майнет Уолтерс

Полицией Ричмонда были допрошены соседи мисс Кингсли с Гленавон Гарденс: полковник Клэнси и его жена. Выяснилось, что в субботу, 12 июня, потерпевшая совершила попытку самоубийства. Гараж полковника примыкает вплотную к ее собственному, и мистер Клэнси услышал, как работает мотор автомобиля соседки в то время, как двери гаража оставались закрытыми. Когда он решился выяснить, что произошло, и вошел в гараж, помещение было заполнено дымом, а сама Джейн находилась за рулем и уже почти потеряла сознание. Полковник вытащил женщину на свежий воздух, но когда она пришла в себя, то попросила его никому не сообщать о случившемся. Супруги были расстроены, узнав об аварии, и сокрушались по поводу того, что соседка «снова попыталась сделать это».

Как полковник и миссис Клэнси, так и чета Кингсли неоднократно упоминали на допросах мистера Лео Уолладера, который до недавнего времени считался женихом мисс Кингсли и жил вместе с ней. Скорее всего, он уехал из дома на Гленавон Гарденс в пятницу, 10 июня, после того как по телефону сообщил мисс Кингсли, что не может жениться на ней, поскольку собрался сочетаться браком с ближайшей подругой Джейн Мег Харрис. В настоящее время полиция не имеет возможности допросить ни мистера Уолладера, ни мисс Харрис. По словам сэра Энтони Уолладера (отца), его сын и Мег сейчас совершают поездку по Франции и намереваются вернуться домой только в июле.

Судя по состоянию автомобиля мисс Кингсли, до несчастного случая, он находился в полной исправности и возможность аварии вследствие его внезапной поломки практически сводится к нулю. Становится совершенно очевидным, что водитель умышленно совершил наезд на бетонный столб. Таким образом, пока мисс Кингсли окончательно не придет в себя и не даст разумного объяснения случившемуся, главным остается предположение сотрудников полиции Грегга и Харди о том, что авария явилась второй попыткой самоубийства после того как Джейн приняла солидную порцию спиртного. Мистер Адам Кингсли, отец потерпевшей, согласился нести все расходы по оказанию дочери необходимой медицинской помощи. Мисс Кингсли была переведена в клинику Найтингейл, где за ее состоянием наблюдает доктор Алан Протероу. Адвокат мистера Кингсли настаивает на принятии полицией окончательного решения о том, будет ли продолжено расследование или его закроют. Мое мнение таково, что не стоит предпринимать никаких действий, учитывая пожелания отца, тяжелое состояние потерпевшей, а также тот факт, что мисс Кингсли выбрала для своего поступка совершенно безлюдное место.

Жду дальнейших указаний.

Джофф

22 июня, среда.

Клиника Найтингейл, Солсбери, Уилтшир.

8 часов 30 минут утра.

Какой же тусклой и однообразной казалась действительность! Даже солнце, заглядывающее в окна, было далеко не таким ярким и жизнерадостным, как в ее снах. Может быть, не последнюю роль играл здесь и тот факт, что правый глаз ее был забинтован, хотя сама она в это почти не верила. Чувства угнетали своей ограниченностью. Пожалуй, единственное, что она сейчас испытывала, так это обреченность и полную депрессию. В палату снова вошел здоровяк-доктор и, пока она безразлично ковырялась вилкой в принесенном заботливой сестрой завтраке, снова сообщил ей о случившемся. Потом он добавил, что ее хотят видеть полицейские.

Она так же равнодушно пожала плечами:

— Я никуда не тороплюсь.

Ей хотелось предупредить его еще и о том, что она всегда презирала стражей порядка, но прежде чем ей удалось оформить эту мысль в слова, доктор удалился.

Она ничего не помнила об их первом визите, еще когда находилась в больнице в Отстоке, поэтому сразу же начала отрицать то, что уже видела однажды этих двоих. Она пояснила, что не помнит ничего относительно аварии. Ей казалось, что она только вчера утром уехала из дома, оставив в нем своего жениха.

Полицейские походили друг на друга, как кровные братья: высокие, флегматичные блондины с красными физиономиями. Они чувствовали себя неловко, выслушивая невразумительные ответы больной, и синхронно вертели в руках свои форменные головные уборы. Ей вспомнились придурковатые близнецы из «Алисы», Тилибом и Тарарам, и она мысленно посмеялась над ними. Эта парочка показалась ей куда забавнее, чем ее собственная искалеченная голова, залепленный глаз и руки в синяках и кровоподтеках. Когда они спросили ее, куда же она направлялась, женщина упрямо ответила, что ехала к родителям в Хеллингдон-Холл.

— Мне надо было помочь мачехе с приготовлениями к свадьбе, — уверенно произнесла она. — Второго июля я выхожу замуж. — Эти слова прозвучали гордо, хотя в голове тут же промелькнула циничная мысль: «Да уж, не слишком бы обрадовался Лео, узнав, что ему придется жениться на лысой и одноглазой красотке».

* * *

Уже через два часа ее мачеха, сидя у больничной койки, захлебывалась рыданиями: свадьба отменена, сегодня среда, двадцать второе июня, а Лео уже двенадцать дней как уехал с Мег. Под конец она добавила, что ее несчастная падчерица сама, по собственной воле, врезалась в бетонный столб, явно намереваясь покончить с собой.

Джинкс уставилась на свои изуродованные, покрытые шрамами руки:

— А разве я не попрощалась с Лео только вчера?

— Ты целых три дня находилась без сознания, а потом еще долгое время никак не могла окончательно прийти в себя и адекватно реагировать на окружающее. До пятницы тебя держали в больнице, и я приезжала навестить тебя. Но ты меня даже не узнала. И здесь я уже в третий раз, но до сих пор ты просто отказывалась разговаривать со мной. Сейчас впервые ты ведешь себя как нормальный человек. Папочка очень переживает. — У нее очень трогательно затряслись губы. — Мы так боялись, что потеряем тебя!

— Я ехала к вам, а в результате очутилась здесь. Мы же с тобой должны были обговорить все насчет свадьбы. — Если произносить это медленно и отчетливо, то до Бетти дойдет смысл ее слов. Но, увы! Бетти обыкновенная дура. Впрочем, она никогда не отличалась большим умом. — Мы же планировали потратить на приготовления к свадьбе целую неделю, начиная с четвертого июня. Я давно пометила это в своем дневнике…

Слезы мутными розоватыми ручьями заструились по пухлым щекам миссис Кингсли, на которые та наложила слишком уж много пудры.

— Ты уже приезжала к нам, дорогая моя. Это было почти три недели тому назад, ты провела со мной и папулей десять дней. И мы действительно все сделали так, как было запланировано. Но когда ты вернулась домой, Лео уже собирал свои вещички. Неужели ты этого не помнишь? Он бросил тебя и собирается жить с Мег. О Джинкс, как мне хочется убить этого мерзавца! — Она заломила руки. — Я всегда говорила, что он недостоин тебя, но ты не хотела мне верить. И твой отец ничего не понимал. Он постоянно твердил мне: «Элизабет, он все-таки представитель семейства Уолладер!» — Она продолжала страстно что-то вещать, и ее огромная грудь, втиснутая в чересчур узкое шерстяное платье, трагически вздымалась.

Сама мысль о том, что почти три недели она оставалась в беспомощном состоянии и теперь не может вспомнить ни одного дня, привела ее в такое уныние, что Джинкс решила хотя бы сейчас сосредоточиться на действительности, и перенесла все свое внимание на красные гвоздики и белые лилии, стоящие в вазе на прикроватной тумбочке. Затем она перевела взгляд на огромные, до самого пола, двустворчатые окна, выходившие на вымощенную каменными плитами террасу, за которой виднелся тщательно ухоженный сад. После этого Джинкс принялась разглядывать саму палату. В углу стоял телевизор, по обеим сторонам журнального столика приглашающе расположились два кожаных кресла. Вся мебель, включая маленький туалетный столик, была сделана из ореха. Дверь налево вела в ванную, направо — в коридор. «Интересно, куда на этот раз засунул меня Адам? Это заведение, судя по всему, одно из самых дорогостоящих», — подумала Джинкс и вспомнила, что сестра-сиделка уже говорила ей название клиники. Найтингейл. Это в Солсбери. Но при чем тут Солсбери, если я живу в Лондоне?