Связанные по Жизни - Елена Богданова

«БАБАХ!». На инстинктах отпрыгнула подальше от двери, на что парень лишь хмыкнул.

— А библиотека у вас есть?

Мы вошли в небольшую обычную общажную комнату с одной кроватью, шкафом и письменным столом с единственным стулом у окна. Собственно на нём я сейчас и сидела, следя за тем, как парень роется в шкафу.

— А ты ещё и читать умеешь? — спросил он, стягивая через голову рубашку.

Всё-таки я была права, разворот плеч у него широкий и торс что надо. Прям, так и хочется проверить, правда у него такое всё крепкое или всё же где-то жирок есть. Глядя на него, я не по-кошачьи облизнулась… Так, это ещё что такое — кошачьи гормоны? Раньше я же на парней слюни не пускала. А уж в нашем двадцать первом веке никого не удивишь полуголым парнем. А тут прям, ух… или скорее, муррр.

Слюни потекли не по детски, и я как истинная кошка, собрала их лапой. Облизала, по усам провела, за ушком почесала… Птьфу, ты, ну, ты… Лапы облизываю. Морду намываю…

— Эй! — возмутилась я, когда мне на голову прилетела рубашка, закрывая весь обзор на столь красивое тело. — Сними её, немедленно!

— Не скучай, пушистик. Скоро вернусь.

Меня нагло проигнорировали. Хлопнув дверью, оставили одну в сея владениях, под грязной рубашкой. Ну, ничего. И на нашей улице будет праздник. Я честно пыталась стянуть её с себя аккуратно. Но, к сожалению, мои когти меня не слушались. Зацепившись за рукав, я другой лапой стягивала ткань с крючка своего когтя. Но там то же когти, а в зубы как-то я не решилась взять плохо пахнущую рубаху. Изрядно помучившись, я всё же сделала это.

— Знаешь, этой кровати нам на двоих будет маловато. — развалившись на кровати, проговорила я, как только парень вернулся с водных процедур. — И матрац бы помягче. Вообще не понимаю, как ты спишь на этом. — показательно ткнула лапой в твердый, как доску, матрац. — Хотя, для спины говорят полезно спать на твёрдом, а вас ещё, наверное, и к военной жизни привечают.

Парень не отвечал, он рассматривал моё творение, которое когда-то было его рубашкой, а теперь лежало порванное на лоскутки грудой тряпочек. И по тому, как его сопение начало усиливаться, я поняла, что он немного злиться.

— Пушистая, это что?!

Я говорила «немного»? Беру свои слова обратно. И лапы в лапы надо брать, потому что сейчас, кажись, будет ата-та.

— Я не виноватая, честное слово, — ползти лохматой попой назад и периодически наступать на свой хвост, не очень удобно. — Я ещё не освоилась. У меня стресс. А ты мне рубашкой в морду — на. Кто же так поступает с девушками?

— Какая ты девушка?! — Взревел парень. Нервишки у кого-то так себе. Надо запомнить. — Ты лохматый вредитель!

Дальше он сделал выпад, я увернулась и… погнали наши городских. Бегать на четырёх лапах, довольно увлекательно, тем более, когда у тебя отменная реакция. Слышать страшные угрозы в сторону моих частей тела — забавно, зная, что это всего лишь слова. Мой ехидный смех и оговорки, довели парня до точки кипения. Но как ни странно, магию по отношению ко мне он не применял, как те два оболтуса в лесу. А ведь мог.

— Пушистая, ты же всё равно оттуда рано или поздно слезешь…

— Лучше поздно! — крикнула я, наблюдая из дальнего угла на шкафу, как он пытается дотянуться до меня.

Не доставал. Каких-то пару сантиметров не доставал. А если догадается потянуть за эту веревочку, что нас связывала? Как я оказалась на шкафу? У страха глаза велики. Ну, и кошачий инстинкт и сноровка, конечно. Как я буду отсюда слазить? Подумаю позже.

— Пушистая! — рявкнул он.

— Тута я!

Блин! Выдала себя! Его рука тут же промелькнула около моего носа, цепляя усы. Кошачий рефлекс тут же сработал, цапнув наглеца за палец. Усы — это святое!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— С-с-с! — рука исчезла, а я стала отплёвываться от крови на клыках, причем вытирая язык лапами. Фууу. Гадость. Беее. — Зараза такая! Надеюсь, ты не ядовитая.

— Надежда умирает последней, — мстительно сообщила ему, глядя на его задумчивый вид сверху вниз. — А ты?

— Завтра и узнаем. — протянул парень, глядя на меня удивленным взглядом. Хм. Не ожидал, что я кусаюсь? Я ещё и царапаюсь. — Слезай уже.

— А бить не будешь?

— Не буду, — спокойно ответил он. — Кормить буду.

— Вот и правильно. — Я чуть сползла передними лапами по дверце шкафа (видела, как это делают кошки. Надеюсь, я не шмякнусь моськой вниз) и, оттолкнувшись задними лапами, ровненько приземлилась на кровать. Ай-да, молодец! — Потому что мы в ответе за тех, кого приручили.

— Тебя, пожалуй, приручишь. — тихо произнёс он, открывая мне дверь.

— Твоя правда.

И мы направились в главное место всех учебных заведений. К еде. В столовую.

*** *** ***

Дааа. Что-то я не продумала этот момент. И как мне это есть? Интересно, я их слишком шокирую, если возьму в лапы вилку и нож? Бли-ин. Как же я возьму? У меня лапы! Я, как воспитанная кошка, сидела попой на стуле и вот уже пять минут гипнотизировала тарелку, в которой лежал кусок, слава Богам, жареного мяса. И то, только из-за того, что мы были в обычной столовой.

— Ну, ты чего, обиделась? — спросила меня блондинка, погладив по загривку.

Эта же блондинка, имени её не запомнила, да нас и не знакомили, сидела, прижавшись к боку Дена. И это мне почему-то не нравилось. Ох, как не нравилось. И то, что все её подружки, умиляясь и визжа, пытались меня пощупать, погладить, потискать, как только мы вошли в столовую. А она в это время, тоже самое, проделывала с Деном. Только я шипела и изворачивалась, а он с улыбкой принимал её ласки. И кто из нас двоих кошка?! Птфу. Смотреть противно. И грудь у неё огромная. Хотя она у неё есть. А у меня? Где моя двоечка? А ручки мои золотые? Пальчики длинные… Как же жрать хочется…

— Ошалел, что ли, людей так пугать! — зашипела я, подпрыгнув на месте, когда рядом со мной со всей дури грохнул подносом рыжий малый.

— Испугалась только ты, лисичка. — с улыбкой ответил блондинистый друг Дена. Тот, который был с нами в палатке. Имя что ли его спросить? Симпатичный… — Ты чего не ешь? Не хочешь?

— Хочу, — буркнула я под нос, и в подтверждении мой желудок жалобно заурчал. — Но не могу.

— Что, не нравится жаренное?

— Нравится. Очень. Только вот кусок большой. Порежешь? — И глазки, как у кота из «Шрека».

Теперь-то я