Перфекционистки - Сара Шепард

И собирался заставить их заплатить за это.

ПЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ

Солнечным утром в четверг Паркер Дюваль с трудом пробиралась через запруженные коридоры средней школы Бэкон Хайтс – школы, которая раздавала Макбуки как… ну, скажем, как яблоки, и кичилась высшим средним баллом в тестах на проверку академических способностей во всем штате Вашингтон. Белые буквы кричали с багровой растяжки под потолком:

ПОЗДРАВЛЯЕМ, СРЕДНЯЯ ШКОЛА БЭКОН!

ПО ДАННЫМ

«Ю.С.НЬЮС ЭНД УОРЛД РИПОРТ»

МЫ ПЯТЫЙ ГОД ПОДРЯД СТАНОВИМСЯ ЛУЧШЕЙ СРЕДНЕЙ ШКОЛОЙ

НА ТИХООКЕАНСКОМ СЕВЕРО-ЗАПАДЕ!

ВПЕРЕД, РЫБА-МЕЧ!

«Да пошли вы!» – хотелось крикнуть Паркер, но она, понятное дело, ничего не крикнула; это было бы слишком даже для нее. Она окинула взглядом коридор. Стайка девушек в коротких теннисных юбках толпилась вокруг зеркала у шкафчиков, старательно поправляя блеск для губ на своих и без того безупречно накрашенных лицах. В нескольких шагах от них парень в рубашке с воротничком на пуговицах, сверкая белоснежной улыбкой, раздавал листовки к предстоящим выборам школьного самоуправления. Две девушки, выпорхнув из аудитории, прошли мимо Паркер. Одна из них говорила:

– Нет, я искренне надеюсь, что если эта роль не достанется мне, то ее получишь ты. Ты же такая талантливая!

Паркер молча закатила глаза. «Неужели вы не понимаете, что это вообще не важно?» Все вокруг только и делали, что добивались чего-нибудь или зубами выгрызали себе путь на вершину… и ради чего? Чтобы повысить свои шансы получить идеальную стипендию? Идеальную стажировку? Идеальный, идеальное, идеальные… Показуха, показуха, показуха!

Спору нет, когда-то Паркер тоже была такой. Не так давно она была популярной, энергичной и целеустремленной. У нее был триллион друзей в Фейсбуке и Инстаграме. Она устраивала опросы и голосования, в которых принимали участие все и каждый. Ее появление превращало заурядную вечеринку в событие. Ее всюду приглашали, звали во все клубы. Парни толпой таскались за ней и умоляли о свидании.

Но потом случилось это, и теперь Паркер, год назад сумевшая восстать из руин, каждый день надевала одну и ту же толстовку, пряча под капюшоном шрамы, изуродовавшие ее лицо. Она больше не ходила на вечеринки. Месяцами не заглядывала в Фейсбук, забыла о свиданиях и потеряла интерес к клубам. Ни одна живая душа больше не смотрела в ее сторону, когда она плелась по коридору. А если на нее все-таки смотрели, то только со страхом. «Не заговаривай с ней. Она как зачумленная. Ходячее напоминание о том, что может случиться с тобой, если ты перестанешь быть идеальной».

Паркер собиралась войти в кабинет киноведения, когда кто-то схватил ее за руку.

– Паркер! Ты что, забыла?!

Это была Джулия Реддинг, ее лучшая и единственная подруга. Она, как всегда, выглядела безупречно элегантной в своей накрахмаленной белой рубашке. Ее рыжевато-каштановые волосы сияли, но глаза округлились от беспокойства.

– Что я забыла? – проворчала Паркер, глубже натягивая капюшон на лицо.

– Сегодня же собрание. Обязательное!

Паркер молча уставилась на подругу. Можно подумать, в ее жизни осталось хоть что-то обязательное!..

– Пойдем! – Джулия потащила ее по коридору, и Паркер нехотя подчинилась. – Кстати, где ты была? – прошептала Джулия. – Я тебе два дня шлю сообщения! Ты заболела?

– Заболеешь тут, – проворчала Паркер. Большую часть недели она прогуляла. Просто не хотелось идти в школу, и все. Она не могла точно вспомнить, чем занималась все это время: ее кратковременная память в эти дни тоже бастовала. – Это заразно, так что лучше держись подальше.

Джулия наморщила носик.

– Ты опять курила? От тебя ужасно воняет!

Паркер закатила глаза. Иногда подруга проявляла чересчур много заботы. Паркер называла это «синдромом мамы-медведицы». Приходилось напоминать себе, что это очень мило, тем более что кроме Джулии никому на свете не было дела, жива она или нет. Джулия – единственное, что осталось от ее прошлой жизни, и теперь, когда Паркер ушла в тень, Джулия стала новой звездой Бэкона. Но нельзя сказать, что Паркер завидовала ее успеху. У Джулии имелись свои демоны, с которыми она вела войну, просто ее шрамы были внутри, а не снаружи.

Они прошли мимо Рэнди, обаятельного уборщика, который из кожи вон лез, поддерживая в школе идеальную чистоту. Подойдя к аудитории, Джулия распахнула тяжелую деревянную дверь. В огромном помещении народу было битком, но при этом царила зловещая тишина. Многие всхлипывали. Кто-то качал головой. Несколько девочек сидели, крепко обнявшись. Как только Паркер увидела на сцене огромный портрет Нолана, у нее закружилась голова. Под портретом красовались гигантские буквы RIP из живых цветов.

Паркер смотрела на Джулию, чувствуя, что ее обманули. Она надеялась, что прощание с Ноланом уже состоялось в один из тех дней, когда ее не было в школе.

– Я ухожу, – прошелестела она, пятясь к дверям.

Джулия схватила ее за руку.

– Пожалуйста, – горячо зашептала она. – Если ты не останешься… ну, ты же понимаешь? Это может показаться странным!

Паркер прикусила губу. Это верно. После того, что случилось на вечеринке у Нолана, она не должна была привлекать к себе внимание.

Паркер скользнула взглядом по рядам. Маккензи Райт и Кейтлин Мартелл-Льюис сидели впереди. Ава Джелали – с другой стороны прохода, неподвижно застыв рядом со своим парнем. Девушки подняли глаза и переглянулись с Джулией и Паркер. Как они ни старались, вид у всех был пришибленный. Вот странно. Паркер едва их знала, но чувствовала, будто связана с ними теперь до конца своих дней.

«Как бы ты это сделала? Если бы хотела его убить?»

Паркер поморщилась. Слова Авы, сказанные в тот день на киноведении, всплыли в ее памяти сами собой, будто Ава вдруг оказалась у нее за спиной и зашептала на ухо. Паркер снова покосилась на сцену. Мистер Обата, директор школы, листал слайды презентации. Здесь были фотографии разных лет – Нолан выигрывает чемпионат штата по лакроссу, Нолана выбирают королем бала, Нолан со своей свитой в столовой. Паркер тоже была в этой свите, в те времена они с Ноланом дружили. Кадры перемежались с изображениями таблеток. Видимо, по замыслу организаторов, это мероприятие должно было поддержать борьбу с наркотиками, поскольку все слухи сводились к тому, что Нолан случайно принял слишком много своего любимого оксиконтина[3].

А потом появилось самое интересное – фотография Нолана, которую Маккензи выложила в сеть сразу после вечеринки. Та самая, где у него все лицо исписано. Изображение было сильно размыто, но текст ниже – длинный абзац о том, каким чудовищем был Нолан, – нет. Выходит, на собрании хотят еще и осудить травлю, которой он якобы подвергся. Что было вдвойне смешно, поскольку сам Нолан Хотчкисс был непревзойденным мастером травли.