Бунтарка - Мэй Макголдрик

Оглашая окрестности воплями, обезумевшая мать бросилась навстречу появившемуся верховому.

Мгновение спустя он уже огибал край болота, затем, пришпорив коня, понесся к горевшим лачугам. Ребенок, оказавшийся девочкой, сидел посреди двора между хибар, подняв к небу руки и не замечая сыпавшегося сверху пепла.

При виде малышки всадник как одержимый направил лошадь в эту преисподнюю на земле. С громким треском рухнула одна из лачуг, заглушив на минуту детский плач. Из дыма и пламени наступали, приближаясь, мародеры. Спешившись, спаситель подхватил девочку на руки и, вскочив на горячего скакуна, умчался во тьму.

На холме навстречу ему выбежала мать со следами сажи и слез на лице. От эмоций у нее перехватило горло, когда она получила назад свое плачущее дитя.

– Благослови тебя Господь, Эган!

Корк, Ирландия

Месяц спустя

Заплатки аккуратных полей с только что сжатым урожаем к северу от Корка давно уступили место более дикой и каменистой местности. Женщина в карете смотрела на мелькавший за окном пейзаж. Этот край разительно отличался от плоских равнин, окружавших ее родной Брюссель.

Но и здесь зелень была не менее сочная, чем на низменности южного побережья. Более насыщенные тона многочисленных сосен выгодно оттеняли серебристую зелень берез. Уже тронутые золотом осени, березы стояли на крутых склонах изрезанных холмов, внезапно выросших на ложе долины.

Взглянув на лазурное небо над головой, кое-где подпорченное длинными серыми царапинами облаков, она с удовлетворением подумала, что им повезло с погодой. После отъезда из шумного английского порта Бристоля они ни разу не угодили под дождь.

Дорога, по которой неторопливо катила карета, повторяла изгибы реки и была на удивление хорошей. Порой попадались небольшие скопления домишек грубоватого вида. Но Александра Спенсер видела жилища и другого плана – красивые особняки, окруженные обширными пастбищами. Разбросанные то там, то здесь леса становились все гуще. С благостной улыбкой на лице Александра переключила внимание на двух своих попутчиков.

Ее дочь ни на секунду не умолкала со свойственной шестнадцатилетнему возрасту эмоциональностью. Дождавшись, когда девочка остановится, чтобы перевести дух, леди Спенсер спросила:

– Ты это серьезно, Фрэнсис? Свесившись со стены замка головой вниз и целуя камень? И все это ради сомнительного дара красноречия? Что за чушь ты городишь, юная леди!

– Но это правда, матушка. Они считают, что этот камень – частица Скунского камня[2]из Вестминстерского аббатства. Трое моряков на корабле рассказали мне о волшебстве, заключенном в целовании камня Бларни-Касл.

– Я, например, не имею ни малейшего желания целовать что-либо, на чем, возможно, восседал король Англии или какой-либо другой страны.

– Ну что вы, матушка! – не то радостно, не то испуганно воскликнула девушка.

– Меня больше тревожит, что ты разговаривала с матросами. Сколько раз повторять тебе, что девушка не должна вступать…

– Но со мной был Николас. – Девушка переместилась на сиденье напротив и взяла брата под руку. – Они устроили в трюме состязание на приз в кулачном бою, и я вместе с Ником пошла посмотреть.

– Николас Эдвард!.. – начала было мать, однако, заметив устремленный на нее укоризненный взгляд Николаса, умолкла.

Разгладив ладонью юбку, Александра Спенсер решила найти другой способ выразить свое неодобрение. Разница в восемнадцать лет в возрасте ее двоих детей была вполне безобидной, когда они были моложе, но теперь Фрэнсис превратилась в цветущую девушку, и Александре следовало объяснить Николасу, что он, как старший брат, несет за нее ответственность.

Александра продолжала смотреть на сына, однако он вновь отвернулся к окну. Фрэнсис была младенцем, когда Николас учился в Оксфорде, а когда Фанни пошла в школу, он сражался на равнинах Абрахама за взятие Квебека. После смерти мужа Александры Николас унаследовал отцовский титул и владения. Тогда-то Александра и решила, что пора вернуться в дом ее предков по другую сторону Па-де-Кале и не вмешиваться в дела сына. Она надеялась, что Николас начнет новую жизнь и заведет семью.

Но этого не случилось, и Александра пожалела, что слишком долго жила вдали от Николаса, чтобы держать ситуацию под контролем.

Фрэнсис снова стала болтать:

– Еще моряки говорили, что можно лечь на спину и вытянуться, правда, для этого нужно, чтобы кто-то сильный держал тебя за ноги. Но это я могла бы доверить только тебе, Ник.

– Сомневаюсь, что мир в состоянии и дальше выносить твою болтовню, Фанни, – равнодушно ответил Николас. – Ты и так само совершенство.

Девушка хихикнула от удовольствия.

– Не трать понапрасну эти красивые слова, прибереги их лучше для своей дорогой Клары.

– Дорогая Клара? – удивился Николас.

Фрэнсис бросила нерешительный взгляд на мать. Мать кивнула, и Фанни снова повернулась к брату:

– Мы направляемся в Вудфилд-Хаус, не так ли? Ты же принял приглашение сэра Томаса Пьюрфоя, отца Клары, погостить две недели у него в имении, в этом сногсшибательном краю.

– Фрэнсис, никогда больше не произноси слово «сногсшибательный»… – обратилась к дочери леди Спенсер.

– …и ты сопровождал эту необычайно привлекательную девушку по меньшей мере на три светских приема прошлой весной. Продолжать?

– Не дави на меня, Фанни. Я и без того чувствую, как у меня на шее петля затягивается. – Он вставил палец за ворот своей безукоризненно белой рубашки и многозначительно посмотрел на сестру, а потом на мать.

– Лжец! – воскликнула Фрэнсис, шлепнув брата по руке.

Николас пожал плечами:

– Будь по-твоему. Мы приняли приглашение из-за моей любви к лошадям. Сэр Томас известен как владелец одной из самых лучших конюшен…

– Какой же ты невоспитанный, Ник! – бросила ему упрек Фрэнсис и отодвинулась на другой край скамьи. – Я не буду с тобой разговаривать до конца нашего отпуска.

Видя, что Николаса вполне устраивало такое положение дел, Александра тронула сына за колено.

– Немедленно помирись с ней. Если она перестанет с тобой разговаривать, будет непрестанно жаловаться мне. Я вынуждена буду выйти на следующей почтовой станции и с первой же каретой отправиться в Лондон, но уже без вас.

Над ее второй угрозой Ник раздумывал дольше, чем мать ожидала. Наконец он повернулся к сестре, и по его тону леди Спенсер поняла, что шутить он больше не намерен.

– Я изо всех сил старался, чтобы не возникло каких-либо недоразумений касательно моих намерений относительно Клары. Девушка чуть ли не вдвое младше меня.