Египетские вечера - Марина Серова

— Очки? — зацепилась я за слово.

— Очки. Он носил очки. У них одно стекло треснуло, другое разбилось.

— А вот это, кстати, на самом деле странно. — Теперь я твердо была уверена, что произошедшее с другом Наташи не самоубийство.

— Что тут странного? — тихо спросила Наташа.

— Понимаешь, дело в том, что по статистике — а все подобные случаи тщательно изучаются и анализируются — человек, который носит очки и собирается закончить свою жизнь самоубийством, очки обязательно снимает. Особенно если прыгает с высоты. Потому что, как бы ни казалось это смешным и странным, боится пораниться.

— Боится пораниться? — переспросила девушка.

— Да. А Глеб не снял очки. Значит, произошло не самоубийство, — резюмировала я.

— Так ты поможешь мне?

— А можно дурацкий вопрос? Зачем тебе это надо?

Девушка задумалась. Лицо ее прояснилось, слезы перестали капать.

— Не знаю. Наверное, не хочу, чтобы люди думали о нем плохо. Мне соседки вчера надоели. Что у вас произошло? Почему Глебушка решил это сделать? Я им говорю, что он не стал бы прыгать, но разве переспоришь, если даже милиция такого же мнения? Ах, Глеб, Глеб!

— Понятно. Давай так: я сначала поговорю кое с кем, поразмыслю, а потом точно скажу тебе, буду ли заниматься этим делом. Хорошо?

— Ладно. Только, Таня, ты уж соглашайся, а… Помоги, пожалуйста. Деньги у меня есть. Я никакой суммы не пожалею, лишь бы найти того, кто это сделал. Это ведь убийство! — затараторила Наташа.

— Ты пока осколки банки на балконе не выкидывай. Может, проверить кое-что придется. — Я встала и еще раз окинула комнату беглым взглядом. — И не убирайся пока. Может, отпечатки пальцев придется снять. И посуду не мой, которая осталась. Свою, конечно, можешь. В общем, особенно ничего не трогай. Если все получится, к тебе завтра эксперт может зайти. А возможно, и еще сегодня.

— Таня, я так тебе благодарна… — пролепетала девушка.

— Пока благодарить не за что. Ну ладно, пока. Если что, звони сама, и я буду звонить.

Я записала телефон Наташи Соколовой, вышла во двор и закурила. Подняв голову, вычислила балкон девушки, потом посмотрела на асфальт. Впрочем, я так и так увидела бы красное пятно.

Подойдя к нему, я внимательно стала осматривать все вокруг. Вон, даже осколки от стекол очков остались. Значит, Наташа не ошиблась, когда сообщила мне, что Глеб в очках упал.

Покрутившись на месте происшествия еще некоторое время, я села в машину и достала сотовый. Необходимо сделать один звонок.

— Киря, здорово, — энергично поприветствовала я своего давнего друга, подполковника милиции.

— Никак сама Иванова… — Кирьянов, как мне показалось, нисколько не удивился моему звонку. — Чем могу служить? Или ты просто соскучилась?

— Володя, ты прекрасно осведомлен о моих нежных чувствах к тебе, но прости… Я снова по делу.

— Ни секунды в этом не сомневался.

— Вчера на Слонова парень якобы с балкона прыгнул. Ты ничего не слышал об этом?

— Ничего. Но знаю, кто вчера дежурил. — Кирьянов замолчал, видимо, ожидая моего вопроса.

— Кто? — естественно, не выдержала я.

— Мельников.

— Отлично. Спасибо большое, Володечка. Пока.

— Ну, если тебе больше ничего не нужно, то пока, — не пал духом Киря.

Я набрала номер Мельникова. Андрей ответил сразу. Я задала свой вопрос и с нетерпением ждала ответа.

— А ты почему этим интересуешься? — не торопился выкладывать мне информацию мой бывший однокурсник.

— Нет, сначала ты мне скажи. Ты занимаешься этим делом или нет? Если да, то у меня есть разговор к тебе. И будет лучше, если я подъеду. Поговорим с глазу на глаз.

— Жду. — Мельников отключил телефон.

Значит, я попала в самую точку.

Недолго думая, я завела машину и поехала на работу к Андрею. На вахте уже лежал пропуск на мое имя, так что прошла я в здание без проблем, оценив расторопность товарища.

— Неужели это дело показалось тебе таким интересным? — таким был первый вопрос Мельникова, едва я появилась на пороге.

— У меня есть все основания предполагать, что это не самоубийство, — просто ответила я, примостившись на старом, но вполне еще добротном стуле.

— Выкладывай.

— А давай-ка, Андрюша, сначала ты. Вдруг я ошибаюсь? Да и вообще, я еще не все знаю. Мне только сегодня позвонила Наташа Соколова. Это та девушка, с которой жил Глеб. Как там его фамилия?

— Сашков.

— Вот-вот. Глеб Сашков. Правда, фамилия необычная?

— Ты мне зубы-то не заговаривай!

— Мельников, хватит ломаться! Давай рассказывай. Я ведь не против тебя работать собираюсь, а вместе с тобой.

— Ты? Вместе со мной? Такое разве случалось? Ты же всегда одна. Сама по себе. Вечно придешь, все выпытаешь, а потом пользуешься. А сама ни чуточки не поможешь, — стал демонстративно ныть Андрей.

— Но преступник всегда свое получает тем не менее, — подхватила я, добавив в голос философской грусти. — Правда торжествует. Так что я не понимаю, чем ты недоволен?

— Значит, тебе кажется, что парню прыгнуть помогли. Я правильно истолковал твой интерес?

— Я ведь уже сказала.

Мельников посмотрел на меня долгим взглядом, потом покосился на сложенные на столе папки. Потянулся к ним, нашел нужную, раскрыл и снова прожег меня сердитым взглядом.

— Сашков Глеб Васильевич, семидесятого года рождения, вчера, пятнадцатого июля, поздно вечером спрыгнул с балкона. Перелом шейных позвонков. Умер на месте. Никаких следов, говорящих о том, что он сделал это не по собственной воле, найдено не было. Обыкновенное самоубийство.

— Ты вчера дежурил? — спросила я.

Мельников побледнел, потом покраснел.

— В общем-то я, — выдавил он из себя.

— Как это «в общем-то»? — не дошла до меня его фраза.

— А так. Дежурство мое, но я так неважно себя чувствовал, что попросил одного тут заменить меня. Впрочем, об этом уже и так известно.

— Значит, сам ты на месте не был? — Я обрадованно замахала руками. — То-то я думаю: как это мог следователь прозевать такие важные улики, говорящие о том, что это убийство.

— И что за улики?

— Андрюша, я тебя прошу, возьми эксперта и давай поедем домой к Наташе Соколовой. Ты сам увидишь.

— Но все же, — насупился Мельников. Видимо, ему было не очень приятно, что его коллега мог допустить ошибку.

— Ты помнишь лекции по психологии? Вот скажи мне: очкарик, постоянно носящий очки, снимет их, если захочет прыгнуть с балкона? Или прыгнет в них?