В магический дом требуется домовая - Анна Леденцовская

— Хорошо. Расскажу и про себя, и про мир тот, и про домовых, а потом тебя послушаю, — согласилась домовая. — Только долгого да подробного рассказа не жди, недосуг! Видишь, бедлам у тебя, да и голодной сидеть нехорошо! Я бы, может, и навела порядок сперва, но быстро не выйдет. Дом мне еще чужой, как тут все устроено, пока непонятно.

Девчонка, морщась от кислинки, проглотила бруснику, сгрызла яблоки и старательно пыталась колоть орехи между двух ложек, слушая рассказ домовушки.

Сколько на Земле-матушке люди живут, столько и домовые обитают. Раньше, пока народ по пещерам сидел, домовики и правда духами были. Духами очага и достатка. 

Когда люди дома строить начали, то и домовые преобразились, одомашнились. В разных местах и странах совсем разные домовики. Где их духами предков зовут, там они только духи. Дом берегут, лихо отваживают да семью хранят. Где их за нечисть почитать стали, там они буянят, часто себя теряют и, помутившись разумом, полтергейстом становятся. А где с добром к ним да с уважением, то и они со всей душой. Хозяевам всегда помогут. Зерно от плесени сберегут, за тестом присмотрят, чтобы не убежало, мышей гоняют, кошкой оборотясь. Только сейчас все больше дома высокие строят, городские. Хозяев там много, у всех свой уклад, а домовой на весь дом может один быть, и то если его кто-то позвать догадается. А коли нет домового, то и души в доме нет. Там и плесень по стенам ползет, и сквозняки откуда ни возьмись берутся. Люди-то на строителей грешат — мол, раньше строили хорошо, а сейчас тяп-ляп.

Но ведь есть дома, что заходишь в него — и выходить не хочешь. И не рисуют там на стенах подъездов. Цветочки стоят на окнах, и их никто не ломает. Соседи друг на друга волком не смотрят. Да просто домовой там за порядком следит. Потому как домовые очень порядок и уважение любят!

Вот и Лукерья появилась в начале двадцатого века, когда в их разбогатевшем советском совхозе новые дома строить начали. Может, где люди в домовых и не верили, но Лушкин дом тогда семье бабки Глаши достался. Старушка была предками наученная и на прогресс и дело революции чихать хотела с церковной колокольни. Поэтому, пока сын с семьей вещи заносили, она тихонечко на веник домовую пригласила. Так и появилась Лукерья.

Семья против полосатой кошки не возражала, а бабка Глафира только улыбалась да, ставя за печку молоко в блюдечке, приговаривала:

— Матушка домовая, пусть избу нашу беды избегают, болячки стороной огибают, недруги да завистники мимо проходят. Изба пусть наша будет полная чаша.

Лушка и старалась как могла. Семья была дружная, детей растили, жили в достатке. Но пришла война. Сына бабы Глаши на фронт забрали. Жена его с детьми решила к своей родне податься. Так и сгинули все. На сына похоронка пришла, а невестка с внуками где-то в пути под обстрел попали.

Дом-то беда не тронула, но бабка Глаша с такими потерями совсем зачахла. Только появилась в их деревне беженка. Молодая, но контуженная какая-то и без памяти. Плакала и все семью вспоминала. Видно, тоже война лишила всего. И приютила ее Глафира, пожалела. Две судьбы, две души одинокие, горем исхлестанные, война соединила. Бабка вроде как к жиличке прикипела, а потом и вовсе дочкой окрестила. Женщина работящая оказалась, и дома работала, и в совхозе трудилась. Так вот в жизни Лукерьи появилась вторая хозяйка, София. Потом шли годы, умерла бабушка Глаша, и постаревшая София тоже взяла себе жиличку. Молодую женщину с такой же судьбой, Арину.

В селе так и звали их жилье «бабьим домом». Правда, Арина после смерти Софии никого не взяла. На лето сдавала комнаты в холодной половине жильцам с детьми. Хлопотала по дому да травы заготавливала. Все женщины с лесом дружбу водили и травы ведали. Лушка и этой хозяйке служила верно, иногда уходила из дома менять шкуру и возвращалась молодой кошкой другой расцветки. Вот не было таких котят в селе, и вдруг пришла кошка в «бабий дом», словно зная, что прежняя тут уже не живет.

Лушке нравились летние месяцы и хозяйские постояльцы. Только хорошие люди им попадались, другие с предложением снять комнату даже к калитке не подходили. Домовая узнавала новости, удивлялась моде, понемногу украдкой осваивала гаджеты и осматривалась в интернете. Все было интересно и необычно. Новые рецепты на хозяйской кухне, машинка, что сама стирает, холодильник вместо ледника в погребе. Все это с восторгом в свое время осваивалось домовушкой. Домовитость — ведь это еще и знания, хотя новомодные словечки, «лайфхаки» всякие, Лукерья не одобряла. Зачем язык ломать, когда это просто смекалка. Смекнул человек, как проще да лучше, и другим рассказал, вот и все! Издревле люди так себе жизнь упростить стремились. Бабка Арина была еще крепкой женщиной, и ничто беды не предвещало, но пошла она раз за травами и не вернулась из леса. Жильцы тогда только уехали, и новых не было. Соседи спохватились не сразу, только когда животина начала беспокоиться в сарайке. 

Милиция приезжала, и поиски были, да не нашли Арину. На болоте собаки платок бабушкин нашли, у самого бочага в трясине брошенный, и решили, что там сгинула старушка. Животину соседи разобрали, а дом простоял пустой с середины лета почти до конца августа.

А в конце августа пришел в дом бывший председатель уже несуществующего совхоза, но все равно какая-то шишка в управлении села. Пришел и привел с собой мужчину в хорошем костюме. Лушка подглядывала из-за печки и чуяла, что это не к добру. Но если хозяев в доме нет давно, то и домовик силу теряет.

— Мне нужна только земля, — равнодушно осмотрев еще добротный дом-пятистенок, заявил тип в костюме. — Подпишем договор купли-продажи, и через несколько дней прибудет техника и строители.

— А бревнышки-то и утварь всякая, это куда прикажете? Надо бы пристроить вещички. Домик-то совхозный, не в собственности был по документам, а вещички как бы личные, — вытирая клетчатым платком багровую, загоревшую на солнце лысину, заискивающе спросил бывший председатель.

— Куда хотите, туда и пристройте, — отмахнулся покупатель, отвечая на звонок, и, выходя за дверь, предупредил: — Техника придет, начнут снос. Что не заберете — ваши проблемы. Бревна потом тоже можете растащить, моим людям меньше работы.

Мужчины вышли, дверь за ними закрылась, а Лушка тихонько заплакала в своем углу за печкой. 

Смотреть, как растаскивают нажитое добро да рушат родимый дом, домовушка не хотела, и поэтому, сунув в карман фартука пару закаменевших сушек из буфета, она с первыми петухами, еще затемно, вышла из дома. Погладила порожек деревянного крылечка, подобрала несколько крепких яблок, недавно упавших с росшей у калитки яблоньки, и, обернувшись полосатой кошкой, печально потрусила к лесу. 

Скиталась она там весь день, один раз став собой, чтобы набрать брусники в кулечек из коры и нарвать орехов с куста лещины. К вечеру усталая домовушка свернулась кошкой под ивовым кустом у лесного родничка и, вздрагивая, слушала непривычные звуки опускающейся на лес ночи.

Уже проваливаясь в сон, она вдруг почувствовала, что ее закрутило и понесло, словно засасывая в какую-то воронку. В нос ударил запах старой обуви, и Лукерья очнулась, понимая, что торчит мордой вниз в старом ботинке, а вокруг множество магических потоков незнакомого мира. А еще Лушка ощутила дом, дом, в который ее позвали. Дом, которому очень нужна была маленькая домовушка.