Горькая брусника - Наталья Медведская

– Ты что решила переехать ко мне? Это исключено. – Алёна нахмурилась. На минуту задумалась, потом просияла: – Бери сумку. Едем. Поселю тебя у Аллы. Она уезжает в Германию и просила подыскать надёжную квартирантку. О тебе я и не вспомнила, а это хороший вариант. Плата символическая, но у неё куча растений, за ними придется ухаживать.

Я молча поплелась за сестрой. Честно говоря, мне хотелось сэкономить, пожив у Алёны хотя бы с месяц. Родители оплачивали квартиру, помогали с продуктами, но всё равно с финансами у меня была напряжёнка. Мама с папой старались, как могли, поэтому просить деньги на покупку новой одежды, у меня не поворачивался язык.

– Ален, я не хотела портить вам новоселье, но если честно, разве ты не хочешь выйти замуж и родить ребенка? Тебе уже двадцать восемь, Вадиму больше тридцати. Что мешает вам пожениться?

Сестра сжала губы. Краска отхлынула от лица.

– Не суй нос не в свое дело! Ты думаешь, кроме пелёнок и кастрюль ничего интересного в жизни больше нет? Мы хотим хорошо зарабатывать. Посмотреть мир, не связывая себя детьми.

– А что мешает вам это делать, будучи мужем и женой? – буркнула я. Мне вовсе не хотелось, чтобы Алёна стала женой Вадима. Этот вопрос я задала из-за мамы. Каждый мой приезд домой она пытала меня и просила узнать, когда же её ненаглядная девочка обретет статус замужней дамы?

– Вадим прав, с тобой невозможно разговаривать, не раздражаясь! – Сестра закусила губу. Её пальцы побелели, сжимая крохотный клатч.

Я смотрела на её сердитое лицо, слушала злые слова и отчетливо понимала: за словесной шелухой чувствуется боль и тоска. Она по-настоящему любила этого гада и давно бы стала его женой, но он почему-то не собирался связывать себя узами брака. По крайней мере, в ближайшее время. Мне захотелось обнять её и утешить.

– Алён, извини, больше об этом ни слова. – Я коснулась кисти сестры. Она быстро отдёрнула руку и ускорила шаг: не желала, чтобы утешали.

***

В то воскресенье я видела её в последний раз. Она забежала ко мне на квартиру, нарядная, весёлая.

– Мы с девочками из ансамбля уезжаем в Апшеронский район собирать фольклор и заодно немного отдохнуть. Через три дня тебе исполняется двадцать один, совсем взрослая стала… Вот. Поздравляю тебя с днём Рождения. – Алёна протянула пакет, перевязанный атласной ленточкой.

Я с удивлением заметила повлажневшие глаза сестры и растрогалась: раньше с её стороны не замечала ко мне никаких чувств.

– Спасибо, Алечка! – Я вынула из пакета джинсы, пару классных рубашек поло и легкие льняные брюки. – Вот это подарок! В самую точку. – Кинулась обнимать её и ещё раз удивилась: она прижала меня к себе.

– Ну ладно, у меня мало времени. Будь умницей, не верь мужикам, не слушай их красивые речи. – Алёна шумно вздохнула.

Я засмеялась:

– Это легко сделать, нет у меня никаких мужиков, только партнеры по танцам. Не нашлось храбреца, чтобы рискнул приударить за мной.

Сестра посмотрела на меня так, словно хотела что-то сообщить. Пару секунд она колебалась, потом передумала. Притянула меня к себе, поцеловала в макушку.

– Какая ты мелкая. На целую голову ниже меня. Береги себя, сестричка.

– Пока, – протянула я озадаченно. Она первый раз назвала меня сестричкой. Раньше от неё только и слышала: Настька, Настя.

***

Экзамен по классическому танцу я сдала на отлично. Остался ещё один экзамен по современному танцу и всё, я свободна как птица. Практику намеревалась пройти в доме культуры родной станицы. Я вернулась из университета и пила чай, когда раздался звонок, разделивший жизнь родителей и мою на две части. Звонил отец.

– Настя, ты должна приехать домой. Побудешь с мамой, а я отправлюсь в село Вереево. Пропала Алёна. Её не могут найти третий день. Нам сообщили в полиции… – Голос отца дрожал, но в нем слышалась отчаянная надежда.

Я похолодела от ужаса. Сразу вспомнилась последняя встреча и необычное поведение сестры. В голову полезли плохие мысли: она что-то предчувствовала.

***

Я досрочно сдала последний экзамен и вернулась домой. Отец сразу же уехал в Апшеронский район. С мамой было неладно. Она уже выплакала всё слезы и теперь молча лежала, повернувшись лицом к спинке дивана. Я не узнавала всегда ухоженную, опрятную маму в женщине с немытыми волосами и посеревшим лицом. Алёна и мама внешне очень похожи. Только в сестре ощущалась жёсткость и хитрость, а мама, безгрешная душа, верила всем, и была по-детски наивна. Я всегда догадывалась, что она Алёну любит больше. Старшая дочь не разочаровывала и не спорила с ней. Моя родительница – большая аккуратистка. У нас в доме выглаженное белье лежало на полках строго по цвету. Паутина и пыль вытирались раньше, чем появлялись. Стеклянная и хрустальная посуда сверкала, на обеденный стол застилалась белоснежная скатерть. Алёна соответствовала всем представлениям мамы о хорошей девочке: после игры на улице вещи сестры оставались чистыми, на лице ни пятнышка, волосы всегда в порядке. Она не пререкалась с соседями и другими взрослыми. Девочка-ангел, да и только. Я не обижалась на маму потому, что сама восхищалась Алёной. У меня не получалось быть такой как она, сколько ни старалась. С улицы появлялась в синяках и грязная, как чёрт. Меня не допускали к столу, сразу отправляли в ванную. На скатерть я вечно проливала суп и компот, от чего получала выговор от мамы. На мои уговоры постелить, как у всех, клеёнку, она гордо вскидывала голову.

– Пока я хозяйка в этом доме, вы будете есть как воспитанные люди.

Я старалась, честно старалась, но вечно попадала впросак. То опрокидывала лак для ногтей на трюмо и, пытаясь стереть, делала только хуже, то стирая, в белое белье нечаянно кидала цветное, и оно, подлое, обязательно линяло. Всех своих проступков и не перечислить. Когда сестра уехала учиться, я потребовала комнату в свое полное распоряжение.

– В моей комнате – мои порядки. Сама всё делаю и прошу ничего не трогать.

Бедная мама не могла без содрогания смотреть на мой бедлам. Книги и журналы лежали, о боже, раскрытые! Вещи висели на стуле, а не в шкафу, кровать была часто помята. Кощунство! Днём я иногда лежала на ней и не поправляла покрывало каждые пять минут. Постельное белье могла застелить, не погладив. И самое страшное: разделить комплект – постлать пододеяльник в ромашку, а простынь в горошек. Надо отдать должное, мама негодовала, но уважала мое личное пространство. Она у меня отходчивая, поругает и успокоится. Мама работает учителем в школе, преподает французский язык в старших классах. Эта работа очень подходит ей. Представьте изящную женщину среднего роста. Светлые волосы уложены в причёску, красивое лицо спокойно, одежда с иголочки, манеры дамы из высшего общества – вот так выглядела моя мама. А теперь она лежала на диване, и ей было всё равно, что кругом слой пыли, что посуда не мыта, что сама похожа на замарашку. Я принялась наводить порядок, сварила бульон и заставила её поесть.