Банк - Дэвид Блидин

Час увенчался ничтожным прогрессом. Однако всегда именно в момент абсолютного тупика, когда верхнее освещение в заплесневелых коридорах вашего мозга отключается лампочка за лампочкой, вас на краткий миг осеняет. Так и случилось, в точном соответствии с графиком.

Никому нет дела. Ни Стару (который сидит в противоположном углу комнаты, весело постукивая пальцами по клавиатуре), ни Сикофанту, ни единому работнику Банка. Всем наплевать. С другой стороны, с какой стати им об этом думать? Я — лишь один из нескольких сотен обезьян, отдувающийся сам за себя, накачиваясь глюкозой и кофеином, вкалывая как раб, чтобы через несколько десятилетий получить заветный приз — мягкое розовенькое создание с точеными ножками, которое пару лет будет ласкать мое волосатое тельце и торчащие уши на личной яхте, пришвартованной у Итальянской Ривьеры.

Есть, конечно, и оборотная сторона: в момент просветления обезьяна выходит за рамки своей обезьяньей сущности и обнаруживает бесконечное множество путей, ведущих к горизонту. Она может заниматься чем угодно и быть кем угодно. Видите отверстие в сетке, обтягивающей клетку, рядом с грудой гнилой банановой кожуры? Это, братья-приматы, свобода. Хватит чесать задницы и вылизывать пальцы под взглядами посетителей или бесконечно скакать с ветки на ветку, вызывая нервные смешки у обычно надутых, мрачных туристов. Ну же, братья и сестры, давайте жить согласно гордому антропологическому статусу протолюдей!

Я выключил монитор и положил голову на стол. Утром у меня будет ныть спина, а на щеке останутся отпечатки канцелярских скрепок, но сейчас эта неудобная поза казалась несказанным блаженством. Единственные звуки — успокаивающее гудение кондиционера и щелканье клавиш под быстрыми пальцами Стара. Стара, который не спит. Стара, который, опровергая все логические построения, выведенные мной для нашего мира, непостижимым образом любит свою работу. Страстно. Вы будете говорить с ним о новом фильме, который умудрились посмотреть в свой уик-энд, и вдруг ни с того ни с сего на его лице появляется непонятная улыбка, он начнет раскачиваться взад-вперед на каблуках и с довольным видом скажет:

— Нет, ну как же все-таки круто! Невозможно представить, что я мог выбрать другую профессию.

Поспи немного, приятель.

Я задремал. Меня мучили по-настоящему страшные сны. Не кошмары, снившиеся в юности, когда старики с высохшими морщинистыми лицами и ржавыми канцелярскими ножами протискивались сквозь щели в закрытых окнах, и не зловещие откровения — мне снился сон о функциях «Экселя»: расстановка табуляции в колонках, вставка строк, «убивание» перекрестных ссылок и победа над зловещим «#REF!». Хотя тело молило об отдыхе, хотя бы получасе быстрого сна, мозг сыграл со мной дурную шутку: не отключился.

Я проснулся от лучей горячего августовского солнца, лившегося в окно. Чувствовал я себя прескверно: во рту как кот… ночевал, шея затекла. Я по-прежнему был без сил, хотя голова болела уже меньше. Рубашка не просто помялась — спереди на ней красовалась таинственная коричневая полоса, которой не было вчера вечером. Включив монитор, я взглянул на часы в нижнем углу: восемь пятнадцать. Времени, чтобы съездить домой переодеться перед встречей с Клиентом, не осталось.

Встреча с Клиентом! Да она началась пятнадцать минут назад…

Смотритель зоопарка щелкает хлыстом. Проблеск озарения исчезает, обезьяна теряет нить рассуждений, делает шаг назад на пути к превращению в человека и сворачивается в позу эмбриона подле груды гнилой банановой кожуры.

Вот и все.

Мне хана.

Аксиома инвестиционного банка: в конце концов все каким-то образом оказывается сделанным. Несмотря на нереальные сроки, сбои принтера, безруких секретарш, туннельный синдром, «зависающий» каждые пять минут Интернет, и судорожный галоп в копировальную комнату переплетать буклеты для презентации за пять минут до начала заседания — так или иначе, на девяносто девять процентов работа, представленная Клиенту, выглядит безупречно. Или по крайней мере Клиенту не доводилось видеть лучше. Можно подумать, у Банка, в отрицание фундаментальной физики, есть маленькие пространственные «карманы», свищи, открывающиеся за считанные мгновения до произнесения вердикта «осужден на вечные муки» и позволяющие перемалывать числа[6] быстрее скорости света.

А еще в банках водятся такие, как наш Стар. В четыре утра он решил сходить за кофе, бросил в меня ластиком, заметил, что я не шевельнулся, когда резиновый кубик отскочил от моего лба, включил мой монитор, прочитал Сикофантов мейл, заметил в таблице многочисленные «#REF!», быстренько откатил меня на стуле в сторону, уселся за компьютер и сделал все тип-топ, отправив готовый вариант машиной Банка на Сикофантову холостяцкую хату ровно к шести утра. Сейчас мой спаситель сидел в той же позе, что и перед тем, как я вырубился, — выпрямившись перед своим монитором с электронной таблицей. Он даже ухитрился найти время переодеться в отглаженную рубашку.

— Спасибо.

Я очень старался, чтобы благодарность прозвучала искренне, боясь даже представить, что меня ожидало, не прикрой Стар в решающий момент мою задницу. Однако плохо скрываемая истина, от которой никуда не денешься, состоит в том, что я считаю Стара законченным подлюгой. Я прекрасно сознаю — это дурная мысль того же ряда, что и постыдные признания, вполголоса поверяемые за ширмой во время исповеди. Стар, несомненно, самый лучший представитель аналитического племени нашего Банка. Он бесконечно приятен, скромен и обладает характером Будды, кроме того, я ни разу не видел, чтобы он задремал или хотя бы прикрыл глаза.

— Пустяки, не стоит благодарности. Ты сделал бы для меня то же самое.

Черта с два я бы сделал…

— Конечно, конечно.

В чем состоит его подлость, спросите вы? А в чрезмерном сходстве со специально выведенным андроидом. Стар положительно не может быть обычным человеком. Это супергерой инвестиционного банка, способный построить семь различных моделей определения сравнительной эффективности будущих инвестиционных проектов, одновременно спасая беременных дам из горящих небоскребов. Либо он киборг, либо страдает аутизмом в легкой форме: в обычной жизни придурок, зато с потрясающими аналитическими способностями. В любом случае одним своим существованием Стар устанавливает нереально высокие стандарты.

За дверью послышался голос Сикофанта:

— Ваше замечание было блестящим. Блестящим! Мы обязательно учтем его при составлении моделей в будущем.

Реплика, достойная презрительной гримасы: Сикофант наверняка разговаривает с Клиентом.

— Встретиться с вами сегодня утром было очень, очень приятно. Если у вас возникнут новые идеи насчет конкурентной среды, то у вас есть моя визитка.

Клиент что-то пробурчал в ответ и отчалил. Я открыл на мониторе ведомость с обилием всяких чисел и разбросал по столу несколько бумаг в художественном беспорядке. У Сикофанта есть отвратительная манера беззвучно подкрадываться сзади. Ни звука шагов, ни шарканья подошв по ковролину, лишь внезапные колючие мурашки пониже затылка.