Мама, Колян и слово на букву "Б" - Диляра Тасбулатова

– Понимаешь, я как-то включила какой-то канал, уж не помню какой, а там идет фильм: сидят двое интересных мужчин и беседуют… Мирно так… И вдруг один из них как зарычит и стал шерстью покрываться! Скалиться и рычать на своего собеседника! Тебя дома не было, я испугалась, переключила на другой канал…

– А! (говорю). – Это, наверно, фильм «Ван Хельсинг»!

Мама говорит:

– Точно! Я думала, это что-то из средневековой жизни, судя по названию, а тут такое… рычит… скалится…

Я говорю:

– Ну, это же для подростков фильм!

Мама говорит:

– Трудных?

Приехала подруга из провинции.

Страшно любит театр: ходит на любые постановки, даже и смехотворные.

Я ей говорю:

– А я тут «Сильфиду» смотрела! В театре Станиславского, роскошь, блеск! Они с Большим даже конкурируют!

– А я у нас – «Аиду».

Мама говорит:

– И как? Наверно, все-таки не так роскошно, как в столице?

Подруга говорит:

– Да нет, ничего… Аида, правда, не в голосе была, у нее там неприятности какие-то… У певицы то есть… Вроде как муж запил… Пищала сильно… Радамес – ужасный, он в принципе самодеятельный певец, труды преподает в нашем училище, учит плотницкому делу… И пьет здорово.

Мама уже начала помирать со смеху:

– Ну а Амнерис?

– Амнерис – нормальная! Хорошо поет: ну, малость подпискивает и фальшивит, но все равно неплохо! Красивая зато… А студенты наши из универа – набрали волонтеров, они рабов в каких-то лохмотьях изображали, и – по новой режиссерской концепции – прямо в зрительном зале притаились и отовсюду выскакивали. Причем в самые неожиданные моменты: может, путали что-то, они ж неопытные… Многих напугали… Я с одной пожилой дамой была: она не поняла сначала и говорит билетерше:

– Вы зачем бомжей напустили сюда? Я в хорошей одежде!

– А та что? (спросила мама, давясь от смеха).

– Билетерша-то? Говорит важно: это такая концепция.

Один человек в соцсетях шутейно известил, что, мол, Михалков какого-то Мин Ли Хво пригласил сниматься: поначалу достоверно выглядит.

А тут меня, между прочим, тоже в кино приглашали сниматься.

Один приятель.

Говорит:

– Дильк, снимешься у нас?

Я зарделась (вдруг, думаю, какую-нить негритянскую певицу, интересно же).

– Ну… (говорю неопределенно). – А что за фильм?

– Да не фильм! «Встать, суд идет!» Передача такая… Там нужна бабушка – свидетельница убийства.

– Бабушку???

– А чё? (сказал этот дядька). – Я вот дедов играю, и ничё… Встать, суд идет! (вдруг выкрикнул он). И это… бесплатно, короче… Денег нету у нас…

– Я подумаю, (сказала я со сдержанностью кинозвезды).

– Ну вот тебе моя визитка. Надумаешь, звони! Бабушки очень нужны!

Рассказала маме. Мама фыркнула.

– Если бы бабушку-убийцу, или бабушку – содержательницу притона, другое дело… А так – бабушка-свидетель, неинтересно! (То, что меня пригласили играть старенькую бабушку, она на это никак, черт подери, не отреагировала.) И сколько заплатят?

– Ну, меньше, чем Джулии Робертс…

– А Джулия Робертс играет в «Суд идет»? Что-то я ее там не видела.

– А ты приглядись повнимательнее: она всегда сзади сидит, среди публики на суде.

– Теперь буду смотреть в оба. Спасибо, что предупредила…

Выпал снег. Давно это было. Три зимы, наверно, назад.

Я стала нудеть, что все время спать хочется. И завидовать медведям.

Тут со сменой погоды у меня поднялось давление.

Пришел врач. Женщина. Сделала мне укол.

Я стала засыпать, врач сидела рядом – чтоб проследить, подействовал ли укол.

Мама сказала ей со смехом, указывая на меня:

– Завидует медведям…

Врач не поняла и спросила:

– А что они умеют?

Я открыла глаз (один) и сказала:

– Например, на велике кататься…

Врач сказала:

– Ну не все же!

Мама сказала:

– Она завидует и тем, и этим: она и на велике не может, и мечтает всю зиму проспать. А надо работать.

Врач сказала:

– На велике я могу – даже велоспортом в юности занималась. А вот чтобы зиму проспать – нет, это нельзя. Много вызовов. Падают, пьяные все, кричат, и надо к ним ездить… Недавно была у одного, еле ноги унесла: он меня не хуже медведя подранил.

Врач задрала рукав своего синего халата и показала рану.

Мама в это время бегала на кухню за водой и не слышала про пьяных пациентов «Скорой». Увидев рану, мама запричитала:

– Какой ужас! Это медведь? Но они же все спят сейчас!

Врач посмотрела внимательно на маму и сказала:

– Не все. Иные пьют, как собаки. Потом дерутся.

Мама ничего не поняла и стала причитать:

– Какой ужас! Уже и медведи пьют!

Врач сказала:

– В России все пьют… Даже и медведи. Но мне пора, (сказала врач). – К следующему медведю.

И ушла. Мама сказала:

– Хороший врач, сразу видно. С юмором. Только откуда она берет медведей?

В день рождения Лермонтова «Литературка» (некогда великая) написала: «Двухсотлетие Лермонтова Россия отмечает, как никогда, вовремя».

На что мама отреагировала так:

– Как никогда – это как?

– Вовремя.

– А раньше было не вовремя?

– Раньше вообще не отмечали, наверно. Сухой закон был раньше.

– А сейчас напились – и вовремя? И, как никогда, напились? Очень сильно напились?

– Да, главреда «Скорая» увезла…

– А почему тогда – вовремя?

– А вовремя увезла: иначе бы ему кирдык…