Эра Водолея - Анна Жилло

— И что? Он передумал? Или ты?

— Он ушел в армию. А я его честно ждала. Потом получаю письмо: Лузочка, прости, я встретил другую девушку. Банальщина, до визга. Ничего, пережила. От этого редко умирают. Разве что полные истерички. Познакомилась с дедом, вышла замуж. А через десять лет снова встретила Вадима. Отец твой уже в школу ходил. Вадим дочку на спектакль привел, а меня каким-то ветром в фойе выдуло. Ну и все… понеслась душа в рай. Хотя не в рай, конечно, в ад. Мука потому что адская. У меня семья, у него семья… Но чувства — они часто как дурная коза. Топчут копытами все вокруг, не глядя. Мы оба были уверены, что совершили ошибку, которую еще не поздно исправить. Я все рассказала деду, сказала, что ухожу. Вадим тоже от жены ушел. Отвезла Валю к матери и уехала с Вадимом на две недели в Юрмалу. Вот там-то и поняла, что любовь моя — выкопанный мертвец. Знаешь, головешка в печи перед тем, как в золу рассыпаться, иногда очень ярко вспыхивает. Но ненадолго. Вернулась к деду. Трудно было, но как-то перешагнули. Сорок восемь лет вместе прожили. Так что, Нусь… перетерпи.

— Но ведь бывает, что люди действительно исправляют ошибку, — возразила я. — Разводятся, женятся на своей первой любви и живут до конца жизни.

— Бывает, — кивнула Баблуза и встала. — Хоть и редко, но бывает. Если так, то в этом случае ты все равно ничего не сделаешь. Придется смириться и отойти в сторонку. Ладно, мне в кассу надо сходить. Прибери тут.

Она ушла, я помыла чашки и снова села за Мальвину, но работа не клеилась.

Перетерпи… Именно это я и делала большую часть жизни. Терпела и ждала.

Кроме одного случая, напомнила из темного закутка совесть. Случая, когда ты поступила как настоящий кукловод.

Я привычно отмахнулась. Но тут же всплыл наш ночной разговор с Водолеем.

Весь день мы занимались каждый своими делами, купаясь в напряжении. Вечером он лежал на диване с книгой, я смотрела кино, но оба вряд ли понимали, что там перед глазами. А ночью впервые за все годы отказала ему в близости. Хотя до этого шла навстречу всегда — даже если не было настроения или плохо себя чувствовала.

— Извини, — сказала, когда его рука так знакомо и привычно пробралась под рубашку, скользнула по бедру. — Но нет. Сейчас с тобой буду не я. Или не только я.

— Думаешь, этого раньше никогда не было? — холодно спросил он, убрав руку.

— Было. Но больше не хочу.

— Думаешь, я хочу, Инна? — он сел, и его глаза поймали отблеск уличного фонаря. — Думаешь, я хотел, чтобы она пришла?

— Нет, не думаю, Андрей. Давай спать.

— О-о-о, — протянул он, опустившись обратно на подушку. — Если ты назвала меня Андреем, дело плохо. Спокойной ночи!

Ну а потом мы старательно притворялись спящими, хотя оба так и не уснули до утра.

В несколько крупных мазков я наметила новое лицо Мальвины. Спокойное, равнодушное, и… нет, получилась не Мальвина. Не девочка, а умудренная опытом женщина. Скорее, фея из сказки про Пиноккио. Но в этом спектакле я не участвовала.

[1] "Репа" — Санкт-Петербургский государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина

БТК — Большой театр кукол

РГИСИ — Российский государственный институт сценических искусств

Андрей

Благовещенский мост встал намертво. Навигатор показывал впереди сплошную красноту. Альтернативные маршруты тоже полыхали, да и все равно на мосту не развернешься. Оставалось стоять и ждать, пока развиднеется. Уехать утром с Васьки, как и вернуться туда вечером, каждый раз выливалось в проблему, хотя дорога со Второй линии до Загородного занимала минут десять чистого времени. Но в час пик центр неизменно превращался в болото.

Обычно Андрей выезжал пораньше и успевал до главного джема, но сегодня дождался, когда уйдет Инна. От ночного разговора остался противный привкус, как будто лег спать, не почистив зубы, и усугублять это не хотелось. Разбора полета все равно было не избежать, но имело смысл дать ситуации отстояться.

— Водолей, не опоздаешь? — Инна тронула его за плечо.

— Мне позже, — буркнул он, притворяясь сонным.

На самом деле в девять начиналась планерка, но теперь он вполне мог сослаться на пробку. Хотя такие отмазки обычно не прокатывали. В PR-агентстве «Бортнев и партнеры» Андрей возглавлял направление по работе с вип-клиентами и рассчитывал со временем стать третьим компаньоном, так что залеты были совершенно ни к чему. Однако сейчас об этом думалось меньше всего.

За одну ночную фразу ему хотелось надавать себе по роже. Хотя и сказал чистую правду. Кристально чистую.

«Думаешь, этого раньше никогда не было?»

Было. И Инна прекрасно об этом знала. Знала, что трахая ее, — именно так, жестко, грубо! — когда-то он видел перед собой Эру. Но говорить об этом сейчас уж точно не стоило. Вырвалось от растерянности. Наверно, как ляпнутое кое-кем про косметику, которой научилась пользоваться Новикова.

Смутно помнилось, как сидел на краю ванны. Словно погрузившись с головой в черную маслянистую воду. Иногда волна откатывалась, позволяя вдохнуть, и тогда он видел зажатое в пальцах лезвие. Тонкое, воронено поблескивающее. С надписью "Sputnik". Откуда только взялось, он ведь брился станком? Но стоило решиться, поднять руку, волна набегала и накрывала снова.

Телефонный звонок. Мобильник на полу с паутиной трещин на экране.

— Водолей, с тобой все в порядке? — встревоженный голос, даже не сразу узнал, чей. — Хочешь, я приеду?

Что он тогда ответил? Наверно, «да». Иначе откуда она взялась? Как вообще попала в квартиру? Все это терялось в темноте. Единственная вспышка — как целовал ее, прижав руки к стене в прихожей. Хотя нет, еще одна. Как разлетелись, подпрыгивая, по полу пуговицы блузки, когда не смог их расстегнуть и рванул в ярости…

Голова раскалывалась от боли. Утренний свет ударил по глазам ядерным взрывом. Ему все-таки удалось приподнять тяжелые, как у Вия, веки, и оказалось, что рядом Инна. Она полулежала, упираясь в спинку кровати, и молча смотрела на него, будто ждала чего-то.

— Ты? — язык едва ворочался, похожий на огромный шершавый булыжник. — Откуда?

Инна пожала плечами, но не ответила.

— Извини… я не хотел.

Прозвучало — глупее не придумаешь. Не зная, куда деть глаза, уставился на ее едва прикрытую грудь.

— Да я бы так не сказала, — усмехнулась Инна, глядя в район его паха под простыней. — Что не хотел. Похоже, и сейчас не прочь.

Обожгло стыдом — как кипятком. Потому что желание возникло, невзирая на головную боль и тошноту, плескавшуюся на уровне ушей. Над тем местом, где начиналась ложбинка ее груди, виднелась едва заметная нежная россыпь веснушек, и это почему-то подействовало адски возбуждающе. За стыдом прилетела злость — дикая, черная. На Эру, Инну, на весь свет. И на себя в первую очередь.