С неба – в бой! - Сергей Зверев

– Кто же разберет, насколько. Бабай их знает, – весело щурится Марат, здоровый кряжистый татарин.

Редкий случай – в качестве позывного ему оставили родное имя. Он отличается каким-то неторопливым оптимизмом. Никто никогда не видел его в состоянии гнева или тоски.

– Мы хорошо идем. Вот только Острый сегодня показал хреноватые результаты, – Ярок продолжает разговор, насмешливо глядя на Вострякова. – Я обогнал его перед спуском. И это называется «отделение специального назначения». Наш доблестный спецназ!

Семен сейчас слишком устал, чтобы отвечать какому-то придурку. Он молчит, беря пример с вечно невозмутимого Скарабея. Хорошая у него кликуха! То, что надо! Юра флегматичен и спокоен в любой ситуации. Скоробогатов действительно напоминает какого-то жука, находящегося в состоянии анабиоза. Но когда будет такая необходимость, то за считаные секунды превратится в грозную машину для выполнения самых крутых боевых задач. Особенно хорошо он стреляет – недаром стал в их специальном отделении снайпером. На его счету несколько убитых душманов, сраженных с очень приличного расстояния.

– А хорошо, мужики, вот так побегать вволю, а потом где-нибудь в стогу сельчанку обработать. Я когда бежал, у деревни такую доярочку видел, пальчики оближешь, – Ярок ложится на землю, подложив под голову руки, и мечтательно смотрит на небеса. Лицо его становится маслянистым, будто он только что навернул целую миску жирных блинов.

– Ничего, скоро обработаешь, – резюмирует радист Иван, которому присвоили совершенно неподходящий к его характеру позывной Тихий. – До дембеля остался месяц с хвостиком. Им служить, – он кивает на толпу «духов», «молодых» и «черпаков», послушно сгрудившихся около командиров, – а нам домой пора, родниковые зори встречать.

– И то правда, – подтверждает Марат, вставая. – По коням, братцы.

– А послушай, Острый, – Ярок никак не может успокоиться, – как тебе перспектива, о которой я говорил?

– Какая перспектива?

– КГБ. Какая еще? Ты пойми, старина, с твоим боевым опытом тебя сразу на оперативную работу поставят. Как пить дать.

– Отвянь, Ярок, – Востряков тушит окурок, по привычке к маскировке глубоко закапывая его под слоем первых палых листьев.

– Ну и зря не хочешь говорить, – Ярок идет следом, не прекращая своей агитации, – я у особиста все недавно выяснил. Это, я тебе скажу, не только карьера. Но вообще золотое дно!

– Иди на …, – коротко бросает Востряков, приближаясь к командирам. Ястреб уже машет рукой. С минуты на минуту послышится команда Пуговко.

– Дурак ты, Востряков, натуральный дурак, – Яров-Полетаев морщится, точно проглотил половину лимона. – Ты даже не знаешь, что здесь можно нарыть. Я, между прочим, в Москву не стремлюсь. Мне больше по душе родные места. Окончу Высшую школу и вернусь в свой Белецк. Красота. А еще…

– Взвод! По отделениям, за мной! – рявкает Пуговко и устремляется вперед, по краю лесной опушки. Там, вдали, километрах в пяти к северо-востоку, десантников ждет подготовленная командованием засада. Откуда она выползет, не знает во взводе никто. Но то, что придется поработать в «рукопашке», сомнений быть не может. А дальше, на все огромное поле – бывший танковый полигон – простор для витязей из ВДВ. Где-то за линией горизонта скрылся закамуфлированный штаб – венец их работы, конечная точка маршрута.

– А еще… Послушай, Острый, ты только послушай… Ты не понимаешь перспектив, – Ярок бежит рядом с Востряковым, но, поскольку Семен взял нехилый темп, говорить ему становится все труднее. – Тут можно так себя проявить! Понимаешь, Острый? Зря… Мне же… свои… люди… нужны… Зря!

Ярок еще что-то говорит, но Семен его не слушает. Он бежит все быстрее и быстрее, как спринтер, постоянно увеличивая скорость. Над ним нависает синее небо, по которому катится к горизонту солнечный диск. Спереди, сзади и сбоку летят вперед по травяному полотну человеческие фигурки, стремительные, как реактивные снаряды.

Спустя десять минут они встречают засаду, притаившуюся на опушке леса. Востряков «включается» в бой. Вступив в единоборство с высоким здоровенным морпехом, он краем глаза успевает заметить, как легко побеждает своего противника Скарабей. И что мгновенно, словно гнилое дерево, валится на землю поверженный Ярок…

Командующему

Белецким административным округом

Генерал-лейтенанту Клюге Секретно

Господин Генерал-лейтенант!

Приказ Рейхсминистра по делам оккупированных восточных областей о срочной эвакуации особо ценных трофейных раритетов приведен в исполнение. Подготовлено к транспортировке 1026 предметов из золота, серебра и драгоценных камней, найденных в кладовых местного музея. Коллекция была изъята у церковных служб до войны большевистскими властями.

По маршруту Монастырск – Белецк груз будет отправлен завтра под усиленной охраной. Он размещен в 3 металлических ящиках от боекомплектов сухопутных войск вермахта, снабженных традиционной маркировкой. Остальную часть груза составляют стандартно упакованные боеприпасы и продовольствие. Опись перевозимого имущества прилагается.

Военный комендант Монастырска Майор Лейман

Обстрел позиций, которые занимал Особый Казачий батальон, прикрывающий в течение последних суток правый фланг 46-й немецкой пехотной дивизии, к середине дня заметно усилился.

Снаряды врывались в землю всего в двухстах метрах от траншей, поднимая в воздух фонтаны песка, засыпая искореженную бронетехнику и трупы солдат, в своей защитной форме почти неотличимых от зеленовато-желтой жухлой травы. Прямым попаданием был уничтожен единственный уцелевший миномет. Двое стрелков убиты на месте. Левый край, буквально размазанный по земле, фактически перестал существовать. Общие потери вдоль всей линии обороны оказались столь значительны, что убеждали только в одном – через пару часов здесь начнется паническое отступление. Первые признаки этого уже наблюдались.

Круглов видел, как сорвал с себя знаки отличия Варин, выскочил и пробежал, согнувшись, вниз по склону метров двести, попытался скрыться в прибрежных кустах, но вдруг споткнулся, сраженный автоматной очередью в спину. Это постарался Георг – Георгий Остапчук. Можно сказать, единственный идейный воин во всем батальоне. Он, в отличие от многих других, пришел к немцам по доброй воле, кипящий ненавистью к Советам, отягощенный фанатичным стремлением мстить во что бы то ни стало.

Вообще все бойцы, рассредоточенные по длинной полузасыпанной траншее, в замызганных фронтовых гимнастерках, испачканных глиной и кровью, удерживали сейчас позиции только от безысходности. Они хорошо понимали, что им навстречу, растянувшись на сотни километров, ревущим потоком льется мощная разъяренная сила, которую уже нельзя остановить. Однако и сзади их поджидала смерть. Снайперам, засевшим на высотах в тылах отступающих войск вермахта, был отдан приказ стрелять на поражение по каждому, кто посмеет повернуть назад…