Место под солнцем - Илья Рахмиэлевич Резник

лишь от нас—

Фрегат ведем или пирогу.

Как тяжко пишутся стихи…

Простите, песенные тексты.

Но те, кто хлещет их, глухи.

И я пишу им текст протеста—

Войдите в Музыку, отцы,

Нравоучители святые.

Раз вы такие мудрецы,

Познайте звуки молодые.

Те звуки грусти и любви,

Осенних ливней и капели…

Вложите в них стихи свои,

Да так, чтоб их потом запели!..

Никто меня не убедит,

Что чем сложнее, тем дороже.

Поэт без слуха — инвалид,

Достойный жалости прохожих.

Мир песни — славный мой союз.

В нем нет ни ханжества, ни спеси

Я в нем живу. Я им горжусь.

Я — сочинитель «текстов песен».

ЦДРИ. ПРОЩАНИЕ С 1982 ГОДОМ

ПО СТАРОМУ СТИЛЮ

Ну вот. И он уходит в Лету

Дорогой праведных забот,

Чуть-чуть печальный, в меру светлый,

Вполне пристойный Старый год.

Он ссорил нас. Он нас знакомил.

Куда-то вел. К кому-то звал.

И в хлебосольном этом доме

За чашкой чая собирал…

…И вот опять пришли сегодня

Веселье править до зари

На праздник старо-новогодний

Друзья-товарищи ЦДРИ —

Актеры, критики, поэты,

В браслетах дамы и месье…

Полуанфасы, силуэты

Творцов спектаклей и эссе…

Звучат «Три вальса» первозданно,

Кружат, как в давние года.

И снова Клавдия Иванна

Душой поющей молода.

Вот Немоляева. Поверьте —

В Москве таких не сыщешь глаз!

«В отсутствие любви и смерти»

Она присутствует у нас.

Забыв про завтраки и ланчи,

Вершит на Росинанте бег

Ее любимый — из Ламанчи

Простой советский человек.

Что экстрасенсы-эскулапы,

Когда нас лечит режиссер —

Великий кукольник, друг Тяпы,

Седой и пылкий фантазер.

В век Куросавы, Куросивы,

Профоргов, снобов, мудрецов

Вы удивительно красивы,

Сергей Владимыч Образцов!

А вот актер, сыгравший броско

Князей, трибунов, чудаков.

Я знаю — он в душе Янковский,

Хотя по внешности — Шварцкопфф.

Вот Алла. В стоголосном ранге.

Огненно-рыжая звезда,

Души моей дежурный ангел,

Отпев концерт, пришла сюда.

Здесь Иванов. Он из гурманов.

Он ест творцов, как канапе.

Гроза печатных графоманов—

Простых и членов ССП.

Захаров Марк. Творящий веско,

Наверняка, не на авось,

Поставив с комсомольским блеском

Бурлеск «Юнона» и «Авось».

Жванецкий. Умный чрезвычайно.

Толпы восторженной кумир.

С шоломалейхемской печалью

Он на подлунный смотрит мир.

Кобзона нет. Осталось эхо.

Опять Кобзон в чужом краю.

Он с песней в Африку уехал,

Оставив нам жену свою.

Среди блестящих лицедеев

С душой широкою «апаш»

Царит Евгений Евстигнеев.

И Волчек — современник наш.

Я слышу — голос Канделаки

Звучит в зональности «це-дур»,

Вот подает кому-то знаки

Эпикуреец Винокур.

Я вижу вас, сошедших наземь,

Подмостков гордость и красу—

Иконный абрис Ашкенази

И толкуновскую косу…

…Что ж, Старый год — он канет в Лету,

Чтоб не вернуться никогда.

Пусть с ним останутся наветы,

Корысть, жестокость и вражда.

Ждет нас юнец розовощекий,

Поэт, художник и артист.

Он нам не предъявляет счета.

Он сердцем и глазами чист.

Он поведет нас к новым далям,

Где нет ни зависти, ни лжи,

Где утоляются печали

Одним движением души.

Прочь, все невзгоды и напасти.

Дай бог нам ясного пути.

Там, рядом, за порогом, счастье…

Вот только как его найти?..

ВОСТОЧНЫЕ МЕЛОДИИ

ЛЖЕТОВАРИЩИ

О лжетоварищи мои!

Вас помню всех, кто рядом были.

Вы то с друзьями, то одни

В мой дом без стука заходили.

Прогнав сомненья за порог,

Я душу распахнул, как веер,

Так долго был я одинок,

Что вам, закрыв глаза, поверил.

О лжетоварищи мои!

Вы жили словно в поднебесной!

Вы за собой мостов не жгли,

Не шли тропой над черной бездной.

Упал лишь камешек с горы.

И вмиг, взывая о спасенье,

Вы разбежались до поры—

А вдруг грядет землетрясенье?!

О лжетоварищи мои!

Как сладко ели вы и пили!

Клянясь восторженно в любви,

Меня вы вовсе не любили.

И слишком поздно я узнал,

Сопроводители досуга,

Что из-за вас я потерял

Навек единственного друга.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

— Я мужа твоего привел.

— Привел, отец.

 — Скорее, дочь, накрой на стол.

— Накрыт, отец.

— Твой муж хоть молод, но богат.

— Богат, отец.

— Смотри, какой орлиный взгляд.

— Смотрю, отец.

— Надеюсь, я привел не зря?

— Не зря, отец.

— Так ты довольна, дочь моя?

— О да, отец.

— Сей миг — венец мечты моей.

— Венец, отец.

— Ведь он — отец твоих детей!

— Отец, отец.

— Ну, а сбежать захочет вдруг

Твой молодец,