Саша, Саня, Шура - Дарья Волкова

Мир и гармония в Саниной душе вдруг уступили место жгучему интересу.  А все потому, что вода горячая, глинтвейн вкусный, коньяк крепкий, а голос – низкий и  приятный. Прямо до мурашек. Или от порыва холодного воздуха по шее мурашки?

А вдруг, ну вдруг – не только голос?  А все остальное тоже? Ну и что, что электрик? Саня не была снобом. Да и вообще, в современном мире без электричества никуда. Главное, чтобы человек был хороший. И чтобы высоченный. И с плечами. И чтобы попа была упругая. Да, у Сани были высокие требования к внешним данным. Которым она, между прочим,  со своей стороны, соответствовала. Спортивное прошлое давало себя знать. Может быть, только плечи чуть мускулистее, чем положено иметь девушкам, зато все остальное – высший класс. Саня это знала, безо всякого  кокетства, просто как факт. Как и то, что к ее отточенной  фигуре и вполне симпатичной физиономии прилагался довольно сложный характер. Ибо, как известно, нет в мире совершенства.

- Прекрасный вечер, вы не находите, Александр? – Саня решила продолжить светскую беседу.

Ответом ей стало неопределённое хмыканье. Жаль. Голос-то приятный. И тут приятный голос задал вопрос.

- А где Геннадий?

- Геннадий? – переспросила Саня. Ей с каждым словом становилось все веселее.  Давало себя знать промилле в крови. Алкоголь Санин организм переносил вполне сносно – поэтому и могла себе позволить время от времени отключение головы таким вот проверенным дедовским способом.  А вот нейроны головного мозга на алкоголь реагировали непредсказуемо.  И в стройной эффектной блондинке мог проснуться кто угодно – алкаш Валера, знающий стопицот похабных анекдотов, или грустный и брошенный пес Хатико. А сегодня, похоже, проснулась шальная императрица. Которая сейчас тем же томным голосом ответила на заданный вопрос:  - А Геннадий уехал.

- Как?!

- Молча.  У него дела в городе. Оставил вас на мое попечение. Велел меня во всем слушаться и исполнять все мои капризы.

Тишина в ответ была достаточно красноречивой. А Сане становилось все веселее и веселее. Поэтому она великодушно снизошла до человеческих объяснений.

- Вы, Александр, завтра доделаете электрику. Я настрою спутниковый интернет и вай-фай – и все. Мы садимся в машину, и я отвожу вас в Белоярск. Ясно?

- Ясно.

Ответ прозвучал так, что Саня вдруг отчетливо почувствовала, что сейчас снова услышит звук открывшейся и закрывшейся двери.

- Александр, а вы не желаете присоединиться? – Саня изобразила по водной глади вполне приличную волну. – Водичка исключительная.

- Спасибо, не хочу.

- Стесняетесь голой девушки?

- Просто не хочу.

Сказал – как отрезал.

Да он не знает, от чего отказывается!  А она не знает, кого уговаривает. Может, и не стоит он ни слова больше. Учитывая Санино фирменное везение, у электрика Оболенского наверняка залысины, пузо и общий вид человека, измученного нарзаном. В общем, хватит разговаривать с ним спиной.

И шальная императрица Александра Первая обернулась.

В кои-то веки везение повернулось к Сане лицом, а не как обычно.

Спасибо! Мой любимый цвет, мой любимый размер.

Такие габариты ее друг, Генрих Браун, бывший старше ее на три года и ниже на тринадцать сантиметров, называл «шифоньер с антресолями». Сам Генка своего совсем не шифоньерского роста нисколько не стеснялся и не комплексовал, утверждая, что он в корень пошел. Ну да не о Генке сейчас речь.

Саня оперлась локтями о борт купели и разглядывала… шифоньер. Метр девяносто в высоту точно есть, антресоли - шикарные, широченные, вместительные. Лицо… нормальное лицо. Матушка природа, когда это лицо делала, использовала минимум самых простых инструментов, поэтому получилось без изысков. Но вполне симпатично. Хороший открытый лоб, немного глубоко посаженные глаза, зато уверенный крепкий подбородок и нос без выкрутасов, простой и ровный.  В общем, фигура  - отпад, лицо – вполне. Портила картину только одна вещь. Точнее, две. Отвисшая челюсть и выражение глаз.

Электрик Оболенский смотрел на Саню ошарашенно. Это если сказать мягко. А если как есть – так практически с ужасом.  Саня опустила глаза. Ах, да. Она высунулась из воды практически по пояс, и грудь виднелась над краем купели. Ну так красивая же грудь!

- Так вот вы какой, корнэт Оболенский…

- Терпеть не могу эту идиотскую песню, - отчеканил «корнэт».  Кажется, он справился с первым шоком, и теперь удивление на его лице уступило место хмурому выражению.

- Хорошо, не буду петь, - покладисто согласилась Саня. Она опустилась в воду чуть ниже. Во-первых, грудь мерзнет. Во-вторых, мужчина нервный.  – Так что смело залезайте.

Он смотрел на нее все так же мрачно.

- Спасибо, я не большой поклонник принятия ванн на улице в плюс пять по Цельсию, - он повел своими великолепными плечами в темно-оранжевой флиске.

- А вы пробовали? – вкрадчиво поинтересовалась Саня. В ней пробудился он. Нет, пока не тот он. Пока – спортивный азарт. Побуждающий любой ценой добиться своего.

- Не пробовал и не хочется, - Александр Оболенский – явно сама неуступчивость и несговорчивость.

- Вы просто боитесь, что я начну к вам приставать, верно? – самым что ни на есть светским тоном поинтересовалась Саня. Оболенский открыл рот, но что сказать, видимо, не придумал. Поэтому снова закрыл. А Саня продолжила. – Не переживайте, Саша, у нас как в сказке про Золушку. До полуночи я совершенна безопасна.

- Там вроде как-то иначе было  - в той сказке.

- Признаю – я не сильна в сказках,  - Саня беспечно махнула рукой, а потом, протянув ее, взяла с  подставки стакан и сделала щедрый глоток. Оболенский наблюдал за ее действиями с явным интересом. И с некоторой опаской. – Но сути это не меняет. До двенадцати вы можете совершенно не переживать за свою невинность и смело поплескаться со мной.

- За мою… - он прокашлялся. – Что?

- За ваш благоуханный цветок невинности,  - Саня понятия не имела, откуда берется в ее голове вся эта чушь, но с большим удовольствием ее несла.  – Я могу даже закрыть глаза, чтобы не смущать вашу наготу.

Он некоторое время молча смотрел на нее. Потом перевел взгляд на кувшин с глинтвейном, на бутылку коньяка, красовавшиеся на подставке рядом с купелью.

- Все ясно, - он изобразил кивок, не посрамивший бы любого корнета. – Хорошего вечера.

Развернулся и пошел к двери.

У Сани кровь прилила к щекам. И это не горячая вода и не алкоголь. Тоже мне, нашелся тут… руссо туристо, облико морале…  Больно надо… Ну и вали… только настроение испортил. И тишину.

Она тоже повернулась к нему спиной, прижалась лопатками к мокрому теплому дереву. За спиной щелкнул замок.

- Трус.

Замок щелкнул еще раз. Ушел или нет?! Да какая к черту разница? Саня, не оборачиваясь, протянула руку за стаканом. Шарила – и все никак не могла нащупать. Пока ей стакан не сунули прямо в руку.