Снежная слепота - Рагнар Йонассон

— Да, довольно неожиданно… Мне пришлось решать сразу, потому что, когда мы все будем заканчивать учебу в декабре, предложений работы будет не так уж много…

— И где это? Здесь, в городе? Кого-то заменишь на короткий срок?

— Нет, постоянная работа, два года — минимум.

— В городе… — повторила Кристина, и, судя по выражению лица, она уже не была в этом уверена.

— Нет, не совсем…

Он запнулся, потом продолжил:

— Это на севере… Сиглуфьордюр.

Она молча смотрела на него, секунды показались ему долгими минутами.

— Сиглуфьордюр? — Кристина повысила голос, интонация говорила сама за себя.

— Да, редкая возможность, — сказал он мягко, почти умоляюще, ожидая, что она поймет, как это для него важно.

— И ты уже дал согласие? А ты не подумал, что сначала надо было посоветоваться со мной? — Она смотрела ему прямо в глаза, в ее взгляде была горечь и даже злость.

Он что, действительно пытался избежать разговора с ней, боялся показать, что способен принять самостоятельное решение, отстаивать собственную независимость?

— Очень важно не упустить своего шанса, — произнес Ари. — Если бы я сразу же не согласился, они могли бы пригласить кого-то другого.

Помолчав, он добавил, почти извиняясь:

— Они выбрали меня.

Ари отказался от философии. Потом от теологии. Рано потерял родителей, остался один в целом мире. И потом Кристина выбрала его. Он чувствовал тогда примерно то же, что и теперь.

Они выбрали меня.

Это будет его первая серьезная работа, самая ответственная. Он добился этой должности упорным трудом, приложив большие усилия, чтобы преуспеть в полицейском колледже. Почему же Кристина не радуется вместе с ним?

— Ты собираешься поехать в Сиглуфьордюр… вот так, не обсудив этого со мной, черт возьми? Скажи им, что тебе нужно все хорошенько обдумать, — сказала она ледяным тоном.

— Я не могу рисковать, понимаешь… Я потеряю работу, Кристина… Мне надо быть там в середине ноября. Последний экзамен я сдам, уже работая в Сиглуфьордюре. И вернусь на рождественские каникулы домой. А ты сама решишь, когда сможешь приехать.

— Мне нужно не только учиться, но и работать здесь, в городе, и ты сам это прекрасно знаешь. — Она встала. — Это чертовски смешно. Я думала, что мы партнеры, все делаем вместе. — Кристина опустила взгляд, пытаясь скрыть слезы. — Пойду прогуляюсь.

И быстрым шагом вышла из спальни в коридор.

Ари замер в полной растерянности.

Он хотел окликнуть ее, но услышал, как хлопнула входная дверь.

Сиглуфьордюр, ноябрь 2008 года

Угла, сова, на чердак залетела…

Эту строчку из детского стишка Август всегда произносил, когда они сидели вдвоем у мансардного окна в доме ее родителей в Патрексфьордюре и смотрели вниз на улицу.

Вспомнив это, она улыбнулась. Только недавно она обнаружила, что снова может улыбаться, думая о нем. В Сиглуфьордюр она переехала четыре года назад — одна.

И уже четыре года она не была в Патрексфьордюре.

Родители регулярно навещали ее, в последний раз это было в октябре; они провели здесь две недели.

Уехали к себе на запад совсем недавно.

И теперь она опять была одна.

У нее здесь появилось несколько подруг, но ни одной особенно близкой. И она никогда не говорила с ними о прошлом. Они думали, что она просто переехала сюда из Западных фьордов[1].

Угла знала, что парни в городе распускают о ней слухи, не имеющие никакого отношения к действительности. Но это ничего не значило. Она стала толстокожей. И ей было все равно, что какие-то мальчишки в Сиглуфьордюре что-то болтают. Был только один парень, мнение которого было важным для нее.

Август.

Самый красивый парень в Патрексфьордюре.

По крайней мере, в ее глазах.

Они дружили с семи лет, и в подростковом возрасте их отношения переросли во что-то более глубокое. С тех пор они стали практически неразлучны.

Угла и Август.

Их считали самой крепкой парой.

По крайней мере, в Патрексфьордюре.

Но не в Сиглуфьордюре. Здесь об этом никто ничего не знал.

Так она и хотела. Чтобы ее считали загадочной девушкой, приехавшей с запада. Пусть строят о ней догадки и говорят, что пожелают. Хотя, наверно, это было не совсем так, не все она пропускала мимо ушей. Один слух ее очень огорчал. Кроме прочего, судачили о ее распутстве. Она не понимала, откуда могла появиться эта сплетня.

Сразу после инцидента, который резко все изменил, она приняла решение уехать из Западных фьордов. Сначала ее родители были категорически против. Она еще не закончила школу, училась в предпоследнем классе гимназии в Исафьордюре.

Ей пришлось сдать весенние экзамены, и только после этого она поехала работать в Сиглуфьордюр, на рыбоперерабатывающий завод. Это не было работой ее мечты. Но, как и для большинства жителей Патрексфьордюра, рыбопереработка была для нее привычным делом. Через несколько месяцев она узнала, что в канцелярии есть свободное место. Подав заявку и получив там работу, она смогла сократить количество часов в производственном цехе и теперь половину своего времени тратила на канцелярские обязанности. Ей нужна была работа, пусть не самая интересная, и она ее нашла, потому что меньше всего ей хотелось вернуться в Патрексфьордюр, к родителям.

Поначалу она снимала маленькую квартиру в подвальном помещении. Она ей очень нравилась, ей там было хорошо. Заведующий производством помог найти ее в качестве временного жилья, пока она не решит, сколько времени проживет в Сиглуфьордюре.

Она не сразу сообразила, кем был старик, который показывал ей жилье. Было видно, что ему за восемьдесят, но затем она решила, что ему девяносто, не меньше. А потом, конечно, ей рассказали, что этот старик был писателем Хрольвюром Кристьянссоном. Его книгу «Под сводом северных небес» все они читали в школе. Ей вспомнилось, как им было велено прочитать этот роман, написанный еще в 1941 году. Она решила тогда, что эта книга со своей невыносимой романтизацией сельской жизни наверняка давно устарела. Но оказалось, что она ошиблась. Она прочитала роман за один вечер, и у нее было ощущение, будто книга написана лишь вчера, тлен времени ее не коснулся. В классе эта книга никому особенно не понравилась — одна из многих в обязательном списке для чтения. Но Угла была ею очарована. Она не могла от нее оторваться. Видимо, по этой же причине ее переиздавали огромными тиражами в сороковые годы здесь, в Исландии, и за границей.