Тень королевы, или Слеза богини - Карина Тихонова

Незатейливый такой.

Я оперлась руками о раковину и уткнулась носом в зеркало.

Хочется мне подобного семейного счастья?

Подобного не хочется.

А какого хочется? Как у моих родителей?

Я вздрогнула, оторвала руки от раковины и машинально перекрестилась.

К богу у меня всего две просьбы.

Господи, верни мне папочку!

Господи, помоги понять, чего я хочу в этой жиз…

Тут я остановилась на середине слова и схватилась пальцами за платье.

Крестика нет!

Покрестилась я недавно, четыре года назад. Цепочку с крестиком мне подарила моя крестная мама, тетя Женя. Подарок был не слишком ценным, но я им очень дорожила. Перед свиданием с Лешкой я проверила: крестик был на месте. Наверное, пока мы целовались, цепочка расстегнулась и соскользнула в траву.

Что делать?

Я посмотрела на часы.

Начало третьего.

Идти искать прямо сейчас? Ни зги не видно!

С другой стороны, завтра может быть уже поздно. Ранние собачники могут запросто меня опередить.

«Пойду сейчас,» — решилась я. В конце концов, идти недалеко.

Взяла фонарик, проверила, работает ли он. Фонарик работал.

Перед тем как выйти из квартиры, я зашла в спальню.

Папочка мирно спал, слава богу. Во сне его лицо было счастливым, как у ребенка, и я подумала, что ему снится мама.

На цыпочках вышла из квартиры и осторожно прикрыла дверь.

Электрическая лампа разливала по лестничной площадке нестерпимо яркий свет. Почему-то ночью звуки и предметы становятся совсем другими, чем днем. Свет кажется назойливым, темнота — одновременно страшной и интригующей, а каждый шорох заставляет сердце испуганно екать.

Я вышла из подъезда и немного постояла в круге света, лившегося из окон лестничного пролета.

Воздух майской ночи был прохладным. Я пожалела, что вышла без кофточки. Ну, ничего. Найду крестик — и сразу обратно.

Повторяя последнюю фразу как заклинание, я обошла дом и двинулась к нашей любимой скамейке.

Нужно сказать, что наш дом стоит на самом краю городской магистрали, почти вплотную примыкая к МКАД. Две узенькие дороги отделяют нашу старую девятиэтажку от запущенных яблоневых садов Немчиновки и покосившихся деревянных домиков, когда-то крашенных в зеленый цвет.

С обратной стороны дома располагается небольшой парк с футбольной площадкой. Вся полоса земли под окнами первого этажа засажена кустами сирени.

Я была уверена, что в своей ночной прогулке не окажусь одинокой. Кто-то из соседей упорно срезал по ночам душистые цветущие ветки. Что ж, возможно, сегодня я узнаю чью-то страшную тайну.

Подбадривая себя таким образом, я дошла до буйных зарослей сирени. Опустилась на корточки рядом со скамейкой, включила фонарик и принялась методично обыскивать сантиметр за сантиметром.

Вокруг царила сонная тишина, только лениво брехали в Немчиновке собаки, да отзывалась на их лай одинокая дворняга со стороны нашего двора. Честно говоря, мне было страшно.

И, конечно, именно в этот момент мой фонарик мигнул два раза и погас. Все. Батарейки сдохли.

Я вздохнула. Придется искать на ощупь.

Осторожно, чтобы не порезаться о невидимые осколки стекла и не вляпаться в собачьи подарки, я начала похлопывать растопыренной ладонью по траве. Трава издавала вкусный свежий запах, какой издают только весенние молодые растения. «Сварю зеленые щи, — подумала я мимоходом. — Очень витаминчиков хочется.

Не поднимаясь с корточек, я передвинулась вправо и оказалась за скамейкой. Так, я сидела с левой стороны. Если цепочка расстегнулась, то она должна была упасть сюда, за деревянную спинку.

Я снова принялась добросовестно шарить по траве. Пальцы стали влажными. Роса? Надеюсь…

Ладонь накрыла что-то твердое. Сначала я рефлекторно отдернула руку, но потом снова вернула ее на место.

Так и есть. Мой крестик.

Я облегченно вздохнула. Крестик был освящен в Иерусалиме, а я очень верю в добрую силу этого обряда.

Я сжала цепочку с крестом в ладони и уже собралась подняться на ноги, как вдруг услышала негромкие голоса двух мужчин, приближавшихся ко мне.

Я замерла на месте.

Кто его знает, что это за люди? Лучше не высовываться, пока они не пройдут.

Они вышли со стороны футбольной площадки. Тьма скрадывала очертания фигур, но мне показалось, что они были невысокими. Мужчины переговаривались негромко, и я не уловила, о чем идет речь. Впрочем, догадаться нетрудно. Пара каких-нибудь местных алкоголиков в эйфории обсуждает проблемы космического масштаба.

Я пригляделась.

Да нет, непохоже, чтобы они были пьяны. Походка у обоих твердая, голоса звучат ровно…

Мужчины остановились. Они стояли спиной ко мне, опираясь локтями о невысокий бордюр спортивной площадки. Говорил один, второй внимательно слушал. По-моему, собеседник его в чем-то пытался убедить, но как я ни напрягала уши, слов до меня не доносилось.

Наконец говоривший резко ударил кулаком по бордюру ограждения. Он явно был сильно раздражен.

Второй пожал плечами, оторвался от опоры и повернулся ко мне.

— Значит, нет? — повысив голос, спросил его первый.

— На таких условиях — нет, — резко и внятно ответил второй.

Он сделал шаг мне навстречу. Собеседник стремительно шагнул следом. Мне показалось, что он хочет его остановить.

Во всяком случае, он сделал резкий короткий выпад вперед, словно пытался удержать приятеля за рукав. И тут же отпрянул в сторону.

Второй мужчина вдруг покачнулся. Медленно повернулся лицом к недавнему собеседнику и минуту стоял на месте.

А потом рухнул на землю. Рухнул навзничь, по стойке «смирно».

И остался лежать неподвижно.

Я изо всех сил укусила кулак, чтобы не закричать.

Первый мужчина бросился на колени рядом с упавшим. Я невольно подалась вперед. Может, тому просто стало плохо, и его приятель сейчас начнет оказывать ему первую помощь?

Как бы не так!

Тот нетерпеливо обшаривал одежду упавшего. Поднимал его с земли, ощупывал спину и бока, небрежно выбрасывал в стороны не интересующие его предметы. По-моему, выбросил носовой платок, что-то небольшое, светящееся… Кажется, мобильный телефон… Боже! Это же убийство!

Я опустилась на четвереньки и начала осторожно отползать в кусты.

Во рту у меня пересохло, сердце прыгало, как акробат на батуте.

Если убийца меня заметит — обратно я не вернусь. И что будет тогда с бедным папочкой? Кому он нужен, кроме меня?