Серебро желаний - Роман Балуев

привёз, как на твоё шестнадцатилетие. Моё ведь тоже уже скоро! А у нас такой вкусной прежде не бывало… Только без специй. Не люблю их.

Йед едва не расхохотался в голос, но невольно сдержался. И вместо смешка фыркнул по-лошадиному.

– И всё? Дождь и еда? Больше тебе ничего не нужно?

Она задумчиво посмотрела на низину с родной деревней, а затем обернулась наверх, к Поющим пещерам.

– Хочу, чтобы случилось что-нибудь… необычайное. В этой глуши всё так уныло, изо дня в день. А знаешь что? Может те мятежники на востоке потому и взбунтовались, что им стало дико скучно? Они ведь тоже на краю света, только на другом!

Тания не признавала ни традиций, ни устоев, а обычная судьба крестьянской девицы всегда ей претила. Впрочем, ни сам Йед, ни их отец, никогда и не ставили ей это в вину. Не пытались всерьёз урезонить. Ведь что дурного в том, чтобы желать лучшей доли? В их семье такое грехом не считалось. «Человек должен быть настоящим» – любил говаривать отец.

Более того: в том числе и ради сестры Йед вознамерился совершить почти невозможное – поднять урождённое положение их семьи. Он полжизни ждал этого лета, лета своего шестнадцатилетия, когда наконец сможет участвовать в знаменитых испытаниях в королевскую гвардию Великой страны Кейл. Вот заветное лето наступило, и он теперь готовился исполнить давнюю мечту – из сына деревенского кузнеца стать королевским гвардейцем. Именно так он хотел «стать настоящим».

Однако Танию подобные вещи вовсе не заботили. Она хоть и требовала от мира чего-то большего, чем предначертала ей судьба, но это «большее» понимала совсем иначе. Уж точно ей не нужно было искать никаких «женихов получше». Такую вещь, как «общественное положение», ради которого иные люди идут на немыслимые жертвы, она считала вершиной человеческой глупости. Она даже не презирала это понятие, а просто его игнорировала. А Йед так и не мог взять в толк: чего ей тогда не хватает на самом деле? Но Тания, похоже, и сама этого не понимала… Порою казалось, что она одновременно хочет противоположных вещей.

У подножия склона стояла обомшелая статуя Шамины – предостережение и оберег для путников, начинающих небезопасный подъём к Пещерам. Смотрелась она довольно безыскусно. Неизвестный ваятель высек её в столбе, из которого мало что выдавалось. Бугром выпирали ладони, распростертые подобно блюду. На них полагалось класть мелкое пожертвование – дабы снискать небесного благословения на коварных кручах горных троп.

Каменная одежда походила на скромный балахон, сродни одеянию монахини. Широкие рукава, выщербленные песком и ветрами, свисали до самых ступней, а голову обтягивал капюшон. Лица время не пощадило, но по ободу капюшона, как и на рукавах, сохранились вырезы по форме четырехлучевых звёзд – священного знака Богини.

Тания с интересом оглядела статую, хотя видела её тут далеко не впервые.

– Как считаешь, попади ты в эту свою королевскую гвардию, доведётся тебе увидеть её? Настоящую? О, да я бы тогда оделась в мужское платье и сама вместо тебя гвардейские испытания прошла!

У Йеда внутри что-то предательски дрогнуло. Не столько из-за дерзких повадок сестры, давно привычных, а потому, что выходка с переодеванием в её копилке уже имелась. Но виду он не подал, и лишь невозмутимо ответил:

– Даже королям не дозволено испрашивать аудиенции Богини. Она решает сама, когда и кому явиться, и бывало такое лишь в истории. А в обычное время волю Звёзд представляет Посланник Синода.

– Вот досада!.. Ну тогда уступаю гвардию старшему братику!

Тания коварно ухмыльнулась, а Йед неслышно выдохнул. Кажется, всё обернулась простой шуткой.

– Впрочем, как знать, – добавил он. – Новый король Рамис молод, в его правление многое может случиться…

Йед замолчал и насторожился, тревожно озираясь.

– Что-то мне здесь… не нравится… – пробормотал он.

– Ты тоже это слышишь? Так странно… Я же говорила, здесь сейчас всё странно!

Йед ничего на самом деле и не слышал – его просто постигла необъяснимая тревога. Она начала исподтишка клевать его сознание ещё на спуске, а осознал он её только теперь.

Но слова Тании заставили его напрячь слух.

И вот ему удалось различить этот странный низкий гул. Едва доступный уху, он словно лился разом отовсюду. Зажатый в тисках ущелья, въедался в здешний воздух.

Звук походил на те пещерные завывания, что иные звали песнями. Да и откуда ещё ему тут взяться, если не из Поющих пещер? Но ведь Йед с Танией давно сошли к подножию…

– Пока не ушли, поднимемся обратно, – сказал Йед. – До нижних пещер. Такого с ними прежде не бывало! Может, стоит рассказать старосте?

Тания была только за.

У пещер тревожный гул стал заметно громче, настойчивей. До того низкий, что, казалось, проникал под плоть, до самых костей, что дрожали ему в такт. Будто звук этот хотел забиться куда угодно, лишь бы спастись от чего-то страшного в горной утробе.

Тания засунула голову в пещеру и прислушалась.

– Это просто гул. Я не слышу мелодии, как прежде. Это больше не похоже на ветер.

– А на что же тогда? Только не говори, что там стонут… Мерт… вецы…

Стонал не ветер – и не мертвецы. Стонала земля, а едва Йед заговорил, земля задрожала. По склону посыпались камешки, сначала мелкие, затем крупнее.

Тания и не пыталась бежать, словно воспринимала всё как новое увлекательное приключение.

Неужто она думает спрятаться в пещере?!

Тряска стремительно нарастала. Тогда Йед схватил сестру за руку и потащил прочь со склона.

– Эй!! Я тебе не мешок картошки!

– Ну так шустрей ногами перебирай! Бежать надо!

– От кого?! Там что-то происходит!

Он продолжал волочить её вниз, невзирая на все протесты.

Едва они промчались мимо статуи Шамины, раздался подземный гром. Почва заходила ходуном, словно из земных недр рвалось на волю неведомое чудище.

Тут перепугалась и Тания. Оба припустили во всю прыть, а с крутых склонов на них так и сыпался щебень и камни. Йед еле увернулся от здоровенного булыжника, как позади что-то страшно затрещало, словно тысяча демонов преисподней разом ударили в подземный гонг. А затем все звуки потонули в грохоте горного обвала.

– Оползень! – завопил он. – Нас же внизу живьём накроет!

Он потащил Танию в сторону, на ближайший откос… Но подземная тряска вдруг утихла – на удивление быстро, как и началась. А следом смолк и грохот камней.

Пыльную завесу снесло ветром, и глазам открылся изуродованный склон. Прямо по скальным породам его раскроила безобразная трещина. Пещеры на её пути разрушены, прочие – просто завалены. А там, где недавно стояли Йед и Тания, слушая пещерный