Деньги дороже крови - Владимир Гурвич

— А если они меня разоблачат, что будет со мной?

Пляцевой несколько мгновений молчал.

— Не мне вам офицеру и опытному журналисту говорить о таких вещах. Лучше я вам скажу о другом. Нам известно о ваших финансовых проблемах. Если вы примите наше предложение, то вам будет не о чем беспокоиться. Впрочем, из уважения к вашему таланту мы кое что уже урегулировали, вашего долга в казино больше не существует.

Я даже привстал не то от неожиданности, не то от возмущения.

— А вам не кажется, что я никому не давал таких полномочий — утрясать мои дела.

— Не давали, но мы решили вам помочь так сказать из альтруистских побуждений. Если сделали что-то не так, то уж не обессудьте. Мы хотели как лучше. Простите нас за это. Что касается квартиры, то при принятия нашего предложения, мы тут же внесем всю за нее сумму. Кроме того, в случае успешной вашей работы мы готовы заплатить вам вознаграждение. Сто тысяч долларов вас устроит?

Несколько мгновений я походил на выброшенную на берег рыбу, так как только открывал рот, но не мог вымолвить ни слова. Наконец мне удалось совладать с собой.

— Я должен подумать.

— Разумеется, это ваше право. Только одно замечание: звонок из «Континента» может прозвучать в любой момент. Даже уже сегодня. О вашем решении сообщите Алексею Германовичу. Если вы согласны, нам надо встретиться еще, мы хотим вас вооружить еще некоторой полезной информацией. Поверьте, было очень приятно с вами познакомиться.

Пляцевой встал, прощально всем кивнул и покинул кабинет. Мы остались один на один с Ушаковым. Я не мог избавиться от ощущения, что меня подставили.

— Леонид, я понимаю, что такого опасного задания у тебя еще не было. Но никто в редакции кроме тебя не способен его выполнить. Только ты один обладаешь соответствующими знаниями и опытом.

— Подожди! — Внезапно меня осенила одна мысль. — Но получается, что вы ведете с этим Пляцевым эту игру давно. Он сказал, что уже полгода они занимаются моим внедрением. То есть ты давно дал согласие от моего имени.

— Вот видишь, еще один аргумент в твою пользу. От тебя таких вещей не скроешь. Ты прав, они давно обратились ко мне с этим предложением, и я порекомендовал тебя. Ты, конечно, хочешь знать, почему тебе ничего не сказал. По двум причинам. Мне не хотелось преждевременно афишировать это дело, а во-вторых, я был уверен, что ты согласишься. Ведь ты по натуре игрок, а здесь такая игра. Это не то, что твоя рулетка, где все зависит от случайностей. И кроме того, ты сможешь хорошо заработать, они честные ребята, расплатятся сполна. Ну прости меня.

— Ладно, — сказал я, поднимаясь, — я подумаю и скажу о своем решении. Двум смертям не бывать.

— А одной не миновать, — радостно закончил за меня Ушаков. — Это будет твой триумф, ты прогремишь на весь мир.

— Если не загремлю, — уточнил я свою перспективу. — Через час дам ответ.

Честно говоря, особенно размышлять над этим предложением я не собирался. Просто хотелось немного успокоиться, привести мысли хоть в какой-то порядок. Все было уж чересчур неожиданно, события с какой-то невиданной быстротой, словно кадры ускоренной съемки, сменяли друг друга. Вчера вечером я разорился, а уже сегодня утром у меня появилась перспектива по настоящему разбогатеть. Правда, чтобы волчок остановился бы на нужной цифре, нужно поставить на игровое поле не фишку, а собственную жизнь. А нельзя сказать, что ее я уж совсем не ценил, наоборот, временами она мне казалось весьма привлекательной штукой, с которой жалко расставаться столь рано. С другой стороны, если порассуждать, чего мне особенно терять, детьми я еще не обзавелся, жена осталась далеко в прошлом, родителей похоронил. Сестер и братьев не имею, так что в случае моей гибели плакать над моим телом будет просто некому. Зато появляется шанс сыграть интересную партию, если этот Пляцевой не обманывает, разоблачить негодяев. А этого многого стоит. Некоторые мои бывшие сослуживцы по ФСБ уходили из органов только потому, что чувствовали полное бессилие привлечь к ответственности виновных, которых защищала непреодолимая стена, сложенная из огромного количества пачек денег и скрепленная цементом высоких связей. Да и сам я покинул знаменитое здание на Лубянке, потому что не видел для себя каких-то зримых перспектив. Начальство играло в свои игры, а отдувались за них мы, рядовые сотрудники. А тут я полностью свободен, могу делать то, что захочу. Это ли не мечта всех моих последних лет. Значит, решено — и будь, что будет.

Я не стал ждать, когда истечет час, и направился в кабинет главного.

— Я согласен, — произнес я.

Ушаков не скрывал своей радости.

— Я был уверен в тебе. Теперь у нас все пойдет по иному, появятся настоящие деньги. Повысим зарплату сотрудникам и прежде всего тебе.

— Премного вам благодарен, — склонился я в низком поклоне.

Алексей понял, что несколько перестарался и надо бы умерить свой пыл.

— Я никому не говорил, но наше положение довольно хреновое, пришлось платить по нескольким искам. Суды не всегда принимают нашу сторону.

У всех свои шкурные интересы, подумал я. Моя жизнь стоит денег и на самом деле всех интересуют они, а не не то, что может случиться со мной.

— В общем так, — сказал Ушаков, — иди домой, сиди там безвылазно и жди звонка. А как только они позвонят, немедленно сообщи мне. В любое время дня и ночи.

— Хорошо. Я пошел.

Я вернулся к себе домой с несколько иным настроением, чем с тем, с каким его покидал. По крайней мере, выселение из квартиры в ближайшее время мне не грозит. А это уже немало. Что касается всего остального…

Я решил не спешить с выводами, а пока по лучше изучить то поле битвы, на котором мне может быть совсем скоро предстоит сражение. Я залез в Интернет, по поисковой системе набрал «Континент»» и в следующие пару часов изучал материалы о концерне.

То, что я там обнаружил, меня разочаровало. Информации было море, в нем можно было легко утонуть. Но вот пользы от нее было не так уж много, в основном материалы повествовали о том, какая это прекрасная компания. Я могу считать себе вполне опытным журналистом, неплохо знающим эту кухню. И у меня не вызывало ни малейшего сомнения, что эти ребята делали себе мощный пиар. И судя по всему, денег на эти цели не жалели.

Периодически я поглядывал на телефон, но он молчал, как партизан на допросе. Никто не звонил вообще.

Наступил вечер, затем, согласно законам природы, ночь. Я решил, что пора ложиться спать, вряд ли они станут мне звонить в столь поздний час. Деловые предложения в такое время уважающие себя люди не делают.

Следующие два дня я провел в каком-то странном режиме. На работу мне идти было не надо, главный освободил меня от всех дел, кроме одного: ждать звонка. Но его-то и не было. От безделья я не знал, чем занять себя: перечитал массу литературы, на которую обычно не хватало времени, убрался в квартире. А что дальше? Я решил, что если завтра ничего не произойдет, вернуться на работу. Иначе это добровольное затворничество доведет меня до бешенства.