С негодяем интересней - Ellen Fallen

Встаю, расправляю плечи, и направляюсь к вздрагивающей от ударов, двери. Открываю, намереваясь наглым образом что-нибудь ответить. И уже почти открыла рот, только эти васильковые глаза то, как он смотрит на меня. Я чувствую, как мои щеки залил румянец, не ожидала увидеть такого симпатичного незнакомца. Он похож на ангела, хорошо одетый, причесанный. Блондин смотрит на меня, нахмурив брови. И молчит. Кажется, именно так выглядят идеальные парни, по крайней мере в книгах. Я вспоминаю о том, что не дышу и пытаюсь сделать глоток воздуха. Он всё также продолжает смотреть мне в глаза, затем, просто разворачивается и уходит.

— Так, кто там сбрасывал? — достаточно громко, спрашивает у него кто-то стоящий ниже этажом.

— Не открывают, может ребенок, — вот и весь ответ, облитого мной молчуна.

Закрываю дверь, прислоняюсь лбом к металлу, когда осознаю кто только что стоял передо мной. Я ни разу не видела его вблизи. Впечатляет. Сердце колотится в груди, и я стараюсь выровнять дыхание. Это не страх, что-то иное. Трепет.

— Кто заходил? Как-то уж тихо совсем… — Яна трогает меня за плечо.

Я рисую улыбочку на лице и оборачиваюсь:

— Да… ошиблись дверью. Если бы дворовые придурки пришли, они бы орали, как ненормальные. Но теперь надо готовиться к ответным действиям от них. — Иду уверенной походкой на кухню и включаю чайник. — Сейчас попьём чай, посидим немного и выходим.

Выглядываю в окно, попивая чай с конфеткой. Вроде никого нет. Можно выходить на улицу. Подруга обулась и ждёт, а я все ещё в домашних шортах, облитых водой. Захожу в комнату в поисках джинсовой юбки и белой майки. Натягиваю всё на себя, расчёсываю волосы и стягиваю резинкой. На пороге надеваю кроссовки на тот случай, если придётся бежать от «паразитов». У меня почему-то нет мысли, что сейчас опять встречу этого красавчика, он мне понравился, но не так чтобы реально зацикливаться на нем. Меня вообще парни как таковое не интересуют, разве что наши дворовые. Это вроде как незаконченные дела, расставание с детством и старые не зажившие обиды.

Выходим с подругой из подъезда, и чья-то рука хватает меня сзади за майку и тянет на себя. Я пытаюсь отмахнуться, пока крепкие руки обхватывают меня сзади.

— Ты, дура, думала, тебе сойдет всё с рук? Я тебя теперь закопаю, — это Глеб Каверин — парень из нашего двора и мой заклятый враг. Он выше меня на две головы, и эта шпала всё ещё держит меня. Вдруг, вся его шайка выходит из-за угла дома.

— Отвали, отмороженный — требую я, — а то сейчас заору так, что у тебя перепонки лопнут. Ты первый начал, разрисовав всю мою дверь маркерами. Я тебе ответила. Пока ты не прекратишь так себя вести, я буду отвечать. Понял? — говорю всё как на духу, при этом пытаюсь пнуть этого козла. И где же моя подруга?! Замечательно! Она стоит рядом с пацанами, вытаращив смеется надо мной.

— Илонка, ты хочешь войны? Может, к миру придём? — ослабив хватку, произносит Глеб.

— Условия? — задаю вопрос ожидая очередной пакости.

— Извиняйся на коленях, — с дебильной улыбкой произносит он.

Естественно, больше ничего придумать не смог. У него мозгов, как у курицы. Со всей дури наступаю ему на ногу, разворачиваюсь и пинаю по колену.

— Даже не мечтай! — отпрыгиваю от него, и начинаю бежать с крыльца по лестнице. Он, догоняя, разворачивает к себе лицом и держит.

— Тогда, не обижайся, Илона. Я отомщу в самый неожиданный момент и ты это знаешь. — серьёзно говорит потерпевший.

Я смеряю его взглядом и закатываю глаза. Да, пожалуйста!

— Вперёд, буду ждать, — отвечаю, хватая свою трусиху подружку за руку, и увожу нас прочь.

Каким бы идиотом не был Глеб, я знаю, что он не сделает мне намеренно больно. Его угрозы — это пафос, просто здесь задето его эго. Он не страшный, пусть и не в моём вкусе, но даже я сказала бы, что он симпатичный. Я не понимаю этого стадного чувства, ходить толпой и выбирать главаря. Один самоутверждается за счёт другого. Ни один мальчик в нашем дворе мне особо не нравится, все они как из инкубатора. Одинаковые идиоты. Вообще я много думала почему девчонки находят себе придурка и волочатся за ним и не нашла ни единой причины, кроме страха одиночества, который мне был знаком. А еще я дико боялась повторить судьбу мамы, поэтому прятала все чувства и не придавала им значение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы долго слоняемся по улице, Яна постоянно ноет. В отличие от меня, она не любит много ходить. Мне бы высказать ей за ее глупый поступок, за то что она стояла в стороне. Но это же Глеб! И мы с ней знали, почему она никогда не пойдет против него.

— Ну, давай, где-нибудь посидим? — скулит она. — Сколько можно ходить по закоулкам. Ты от пацанов прячешься или как?

— Да не прячусь я ни от кого, просто надоело, как две курицы на насесте, сидим на качелях. Мы как бельмо в глазу перед всеми. Нам бы еще третью подругу и можно было бы нас называть — «Три тополя на Плющихе», — продолжаю свой путь, тщательно обходя лавочки.

— Я уже жду когда он обратит на меня внимание. — мечтательно произносит она.

Останавливаюсь, как вкопанная. Так открыто она еще не признавалась.

— Не разделяю твоих симпатий. Он же дебил! Максимум, что он делает, это жрёт протеины банками и качается, — повышаю голос. — Не надо! Не говори мне о нем так мечтательно. Ты думаешь с таким можно строить отношения?

— Я бы с удовольствием, но он выбрал тебя. Он бегает за тобой, что я дура по-твоему и не вижу? — кривит губы. — Кто только за тобой не бегает, скажи мне? Я на твоем фоне, толстая, безликая стена.

Где-то внутри меня что-то разбивается: и я чувствую, что вот оно начало конца. Женская дружба очень хрупкая, как только на горизонте появляется парень, считай одна из вас станет виновной, а другая начнет мстить в самый неудобный момент. Вот я сейчас, как хорошая подруга должна ее переубедить. И кричать во всё горло, «нет, это не так, и ты не безликая и не толстая. И вообще…» А что вообще-то? Она полная, но красивая. И я не считаю это чем-то неправильным. Не представляю ее худой, в этом ее изюминка. Начни Янка ухаживать за собой, и парень появится, только вот желания у нее не было, только лень. Прозвучало как обвинение, этого нам точно не нужно.

— Только не надо вот этих слов. Я не крутилась перед ним. Сейчас это звучит, как упрёк. — Мне становится не по себе, мы не ругались с Яной, никогда, ни разу за нашу долгую дружбу. — Ты же понимаешь, что я не специально? Я с ним даже не разговариваю. Это он выдумал войну, просто чтобы повыпендриваться перед своей компанией. И мне он не нравится. Правда.