Сестры? No way! - Сиобхан Паркинсон

Прошлым вечером мамы не было дома. Обычно она не уходит посередине недели, но она объяснила, что у них родительское собрание. Я не помню, чтобы в мае проходили родительские собрания, но она сказала, что на это приглашены не все родители, а она слишком ответственно относится к своей работе, чтобы не пойти.

Пришел Боб. Он интересуется языческими фестивалями. Я должна объяснить, что Боб — это мой бойфренд. Вообще, мама зовет его Робертом, а я — Бобом. Я первая стала называть его так, как мне кажется, ласково, но теперь и мама, и Алва, и все друзья зовут его Бобом. В этом году он заканчивает школу. Мы встречаемся уже несколько месяцев. Он остроумный парень, и с ним всегда весело. Боб высокого роста, и я считаю, у него точеный профиль — благородной формы нос и высокий лоб. Маме Боб не нравится, потому что он пьет пиво. Я говорила ей, что все старшеклассники его пьют, даже девочки, и ничего страшного здесь нет, да и пьет он немного, а плюс ко всему не курит. «Еще чего! Курить!» — завопила мама, когда я произнесла это слово, будто речь шла о героине. А я имела в виду всего лишь табак. Честно говоря, мне так трудно бывает понять маму, но, должно быть, ей также непросто понять меня. Ведь я всего лишь сказала, что он не курит, и повторила это, но, думаю, слово «сигарета» рядом с именем Боба у моей мамы немедленно вызывает подозрение. Ей нужно знать о нем все, начиная с того, кто его родители, и заканчивая тем, какие у него любимые предметы в школе.

Кстати, мы с Бобом приготовили пунш: горячий мед, разбавленный апельсиновым соком (из пакета) и свежевыжатым лимонным, плюс водка. Никто из нас не пьет спиртного, поэтому водки мы добавили совсем немного, перелили пунш в найденную под раковиной маленькую бутылку с двумя ручками, чем-то похожую на вазу, чтобы можно было ухватиться обоим. Свое изобретение мы назвали любовной чашей и выпили из нее за здоровье друг друга и за плодородие. Я сомневалась насчет того, пьют ли за плодородие, не искушаем ли мы судьбу, но Боб заверил, что за это пили даже кельты. Алкоголя в нашем напитке было чуть-чуть, но все равно чувствовался его неприятный вкус.

Алва услышала наш смех, пришла в кухню и заявила, что тоже хочет попробовать. Мы изо всех сил убеждали ее, что это не слишком хорошая затея, если в напитке есть водка. Ей ничего не оставалось, как согласиться. Алва уверена, что начинать пробовать водку можно в шестнадцать лет, но я совсем так не считаю. Мы добавили лишь каплю водки, чтобы напиток получился настоящим, но теперь я думаю, что не стоило вообще этого делать. Старшей сестре надо быть поаккуратнее, особенно если младшая так впечатлительна, как Алва. Это ужасная ответственность. Если за ней недосмотреть, она может моментально глотнуть водки и долить бутылку водой. Я не преувеличиваю. Вы знаете, в ее классе некоторые так делают, и для них это нормально. У кого-то потом рвота, кто-то не может есть. Это ужасный возраст. За ними нужен глаз да глаз. Но так уж устроено, и они ничего не могут с собой поделать.

Я решила уложить Алву спать в половине десятого. Боб вскоре ушел, и я тоже легла в кровать. Я не слышала, как пришла мама. Наверное, было уже совсем поздно.

Мама опять все утро болтала по телефону. Мне не понравилось, когда она ворвалась в кухню, где я готовила обед, и заявила, что я произвожу слишком много шума. Я выпрямилась и сказала:

— Похоже, твой собеседник интересует тебя больше, чем предстоящий обед! Кто же он?

— Кто — он? — спросила мама.

— Ты заинтриговала меня этими таинственными звонками, — улыбнулась я.

Она вся покраснела и начала похлопывать себя по щекам.

— Что-то у тебя здесь жарко.

— Плита раскалилась, — ответила я, но на этот раз мне не хотелось, чтобы она так легко ускользнула от ответа. — Ну? — спросила я.

— Это не твое дело.

Я пожала плечами и не стала допытываться, в первую очередь потому, что уважаю ее частную жизнь. Но про себя подумала, что упустила отличный шанс вызвать ее на разговор. Надеюсь, это не так уж нечестно с моей стороны. Даст бог, здесь замешан мужчина и у нее роман.

Прошлым вечером мамы опять не было дома. Еще одно отсутствие посередине недели. Хм! Боб считает, я должна спросить ее напрямую, раз меня это так волнует. Я уже говорила ему, что не волнует, а просто мне интересно. И в самом деле, мне невероятно любопытно.

Вчера Алва объявила, что собирается на дискотеку. Мы только что вернулись домой из супермаркета и распаковывали сумки. По крайней мере, мы с мамой разбирали их, а Алва раскрывала шоколадное печенье, помогая по хозяйству таким образом.

— Идешь на дискотеку? — удивилась мама, — звучит забавно! — Но она отлично представляла, что сейчас, когда Алве не разрешат, полетят со свистом все пластиковые упаковки с сыром, салями, сосисками и чипсами, хранящиеся в холодильнике. — Нет, Алва, — сказала я строго, — никуда ты не пойдешь.

— А я говорю, да, — ответила Алва, — разрывая очередную коробку из-под печенья. — Все идут.

Из распотрошенной коробки сыпались крошки печенья.

— Кого конкретно ты имеешь в виду? — поинтересовалась мама, в которой вдруг дали о себе знать навыки ее работы с подростками.

— Вот и я о том же, — добавила я на правах старшей сестры.

— Вы просто ничего не понимаете! — закричала Алва и пулей вылетела из кухни, яростно топая башмаками по ступенькам.

Мы с мамой переглянулись, без слов понимая друг друга, и у меня возникло ощущение, что мы не мать и дочь, а две женщины, укоризненно качающие головами, недовольные поведением взбалмошного ребенка.

— Давай пока просто сложим все в холодильник прямо в пакетах, — предложила я, видя, что мама пребывает в растрепанных чувствах.

— Хорошая мысль, Эшли, — сказала она. — Ты моя единственная опора, дорогая.

Я почувствовала, как меня с головой накрыла теплая волна любви.

— Я лучше пойду и попробую успокоить ее, — сказала мама.

— Да, конечно, у тебя это скорее получится, а я пока заварю чай. Когда вы вернетесь, все будет готово.

Мамины глаза засветились, и она, нежно улыбнувшись, направилась к двери. Хотя мама и не красавица, ее улыбка просто очаровательна. Как будто солнце выходит из-за тучи и своими лучами озаряет все вокруг.

Когда они с Алвой вернулись, чай уже остыл. Лицо сестры было заревано. Мне не терпелось узнать, как маме удалось успокоить ее, хотя я и так догадывалась. Скорее всего, мама доконала ее вопросами, типа кто идет, где будет дискотека и когда Алва вернется. Возможно, это не лучший способ, но иногда проще отказаться от своих планов, чем спорить с мамой и отвечать на ее нескончаемые вопросы. Не знаю, как именно было на этот раз, но Алва никуда не пошла.