Авиатор - Йон Колфер

— Мальчик! — восторженно произнес Деклан. — Мой храбрый сын.

Кэтрин не позволила себе и минутной передышки. Наклонившись вперед, она схватила мужа за лацкан.

— Не дай ему умереть.

Слова ее прозвучали как простой и ясный приказ.

Вигни завернул новорожденного в голубой мундир воздухоплавательной эскадрильи.

— Нам остается только молиться, — сказал он.

Деклан Брокхарт встал. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить серьезность ситуации. Корзина находилась в свободном падении, летя прямо в направлении головы Леди Либерти. Любой сильный удар приведет к гибели младенца, а Деклану было приказано не допустить этого.

Но как избежать неизбежного?

Их спасла судьба; по крайней мере, заступилась за них на некоторое время. Оболочка аэростата, испустив последний вздох, зацепилась за третий и четвертый лучи короны статуи Свободы. Материя рвалась и собиралась складками, набиваясь между лучами и тормозя тем самым снижение корзины.

— Провидение, — одними губами прошептал капитан Брокхарт. — Мы спасены.

Корзина раскачивалась, как маятник, всякий раз задевая округлость щеки Леди Либерти. Медная поясная скульптура звенела, словно церковный колокол, привлекая внимание зевак. Кэтрин обнимала малютку-сына, надеясь по возможности смягчить удар. Куски оболочки аэростата рвались с треском, напоминающим артобстрел.

— Аэростат не выдержит, — сообщил Вигни. — А до земли нам еще метров шесть.

Деклан кивнул.

— Нужно привязать его к статуе. — Он схватил якоря «Солнца» и бросил один из них Вигни. — Ящик лучшего красного вина, если не промахнетесь.

Вигни прикинул якорь на вес.

— Шампанского, если не возражаете.

Мужчины зашвырнули якоря между двумя последними лучами короны Леди Либерти. Те дружно ударились о локоны статуи и заскользили вниз; от соприкосновения металлических поверхностей в воздух полетели искры. Прочно зацепившись по обеим сторонам короны, якоря остановились. Деклан и Вигни быстро протянули веревки через оба кольца корзины и крепко их связали.

Но момент счастья длился недолго. С визгом морской птицы материал аэростата сорвался с короны статуи, корзина, головокружительно кренясь, полетела вниз и остановилась, только когда натянулись якорные веревки. Они застонали, но выдержали.

— Теперь моя корзина — колыбель для вашего малыша, — заявил Вигни. — Шампанского. Ящик. Чем скорее, тем лучше.

Деклан присел, скрывшись за краем корзины, и потянул француза за манжету, пока тот не наклонился до его уровня.

— Ваш охотник, возможно, истратил еще не все пули, — сказал он.

— И то правда, — согласился с ним Виктор Вигни. — Но я думаю, что он сбежал. Теперь мы не представляем такой значительной цели, как прежде, и gendarmes[13]уже наверняка сели ему на хвост. Думаю, это был анархист. Они угрожали нам.

В садах Трокадеро вся толпа стекалась к корзине. Люди пришли на Всемирную выставку, ожидая яркого зрелища, и оказались свидетелями небывалого, захватывающего приключения. Военные из воздухоплавательной эскадрильи прислонили лестницы к плетеной корзине — началась эвакуация «севших на мель» пассажиров «Солнца». Кэтрин с помощью галантного капитана Вигни спустилась первой. За ней шел гордый отец, обеими руками прижимая к себе «чудотворного» малыша.

Люди пораженно открыли рты и хлынули вперед. Ребенок! Когда корзина взлетала, никакого ребенка в ней не было. Казалось, будто они никогда прежде не видели младенцев.

«Родился в небе. Только представьте себе! Чудо-ребенок!» Леди и джентльмены, не стесняясь, отталкивали друг друга, страстно желая хотя бы мельком взглянуть на ангельское личико. «Смотрите, глаза открыты! А волосы почти белые. Может, это из-за высоты?»

Кто-то выстрелил пробкой от шампанского, итальянский граф раздавал всем кубинские сигары. Казалось, все собравшиеся празднуют тот факт, что младенец выжил.

Вигни схватил бутылку и сделал несколько больших глотков.

— Превосходное шампанское. — Он передал бутылку Деклану Брокхарту. — Очаровательный мальчик. Как вы его назовете?

Брокхарт улыбнулся, чувствуя себя невероятно счастливым.

— Может, Ангел? В конце концов, он пришел с небес. А вообще моя семья родом из Фландрии.

— Нет, Деклан, — сказала Кэтрин, поглаживая светлые, почти белые волосы сына. — Хотя он и ангел, но у него лоб моего отца. Его будут звать Конор.

— Конор? — с притворным возмущением воскликнул Деклан. — Твоя семья ирландская, моя фламандская. С какой стати Конор?

Вигни разжег две сигары и одну из них протянул гордому отцу.

— Сейчас не время спорить, mon ami.[14]

— Никогда не время спорить, — кивнул Деклан. — Конор так Конор. Самое подходящее имя для такого храбреца.

Вигни постучал костяшками пальцев по подбородку Леди Либерти.

— Как бы ни назвали этого мальчика, у Свободы он в долгу.

Это было второе знамение дня — Конору Брокхарту предстояло выплатить свой долг свободе. Первым знамением, конечно, было его рождение в воздухе. Вероятно, он и без «Солнца» стал бы летчиком, но, может быть, что-то пробудилось в нем именно в этот день. Одержимость небом, подчинившая себе жизнь Конора Брокхарта и всех, кто его окружал.

Спустя несколько дней после чудесного рождения сына капитан Деклан Брокхарт и его семья отплыли из Франции домой, в крошечное независимое государство под названием Соленые острова, неподалеку от побережья Ирландии.

С 1171 года на Соленых островах правила семья Трюдо. Именно тогда английский король Генрих II даровал их Раймонду Трюдо, могущественному и честолюбивому рыцарю. Это выглядело как злая шутка, поскольку в то время Соленые острова представляли собой всего лишь заселенные чайками скалы. Подарив Трюдо Соленые острова, Генрих выполнил обещание сделать его ирландским рыцарем, но одновременно давал понять, какая судьба ожидает впредь честолюбивых рыцарей.

Раймонд Трюдо запротестовал против такого дара, король в ответ сделал ему выговор, который Трюдо потом часто цитировал.

— Ты стал бы возражать против назначения, полученного от самого Господа? — согласно официальным записям, сказал Генрих. — Возможно, господин Трюдо считает себя выше своего короля. Возможно, господин Трюдо считает, что место короля подошло бы ему самому. Что же, так тому и быть. Ты с моего благословения возьмешь эти Соленые острова, но не как барон. Ты будешь править там как король, Раймонд Первый. Я не стану требовать ни десятины, ни податей с тебя и твоих потомков до скончания дней. А в качестве дополнительной награды можешь носить при моем дворе свою корону. Все, что найдешь на этих щедрых островах, принадлежит тебе.