Запрещенный Союз – 2: Последнее десятилетие глазами мистической богемы - Владимир В. Видеманн

Вообще этот Том был очень странный парень. Он нам рассказал, что его учителем был глава Церкви объединения и новый Адам преподобный Сон Мён Мун[9], который сам в свое время пострадал от коммунистов: якобы терпел пытки, а потом поклялся отомстить Советам. И мстил: из Америки, где у него была главная точка опоры. Мунисты спонсировали антикоммунистические исследования и развивали агентурную сеть из своих людей по всему миру. Долгое время белым пятном оставался социалистический лагерь. Там тоже нужно было начинать работу. Эту миссию гуру возложил на Тома. Теперь ему предстояло отправиться в самый эпицентр антисистемы — Москву. Но как?

Он не мог просто приехать на неделю как турист. Тем более, не мог открыть свою фирму. А в Москве ему нужно было прожить по меньшей мере несколько лет — пока не сложится сеть мунистских коммун. И парень пошел на следующий ход: он завербовался в ЦРУ, прошел специальные интенсивные курсы русского языка, а потом был послан в качестве агента этой почтенной организации в Москву, номинально — в качестве сотрудника американского посольства. Так Том попал в столицу Третьего Интернационала в качестве двойного агента — мунистов и спецслужб. Мы же завербовали его, получается, в третий раз. Он стал фактически первым американцем в нашем собственном рамаическом интернационале.

Церковь объединения широко известна тем, что практикует массовые бракосочетания. При этом желательно, чтобы супруги принадлежали к разным национальностям, расам, религиям, континентам. Из такого мультикультурного смешения исходит социальная стратегия Церкви, стремящейся привлечь к себе людей через новую идентичность, где в роли нового Адама — как праотца спасенного человечества — выступает сам преподобный Сон Мён Мун. Мунистские браки имеют целью создание нового избранного народа, а общины составляют трудовой ресурс бизнес-империи нового Адама — крупного предпринимателя с большими амбициями.

Вот, к примеру, как описывает преподобного Муна газета «Молодость Сибири»: «Он управляет империей из 150 фирм: недвижимость, рыболовный флот, фабрики женьшеня и оружейные заводы. В Территауне, штат Нью-Йорк, США, он владеет огромным поместьем стоимостью 850 тысяч долларов. За свою жизнь Мун 16 раз был лишен свободы и провел в тюремном заключении в общей сложности несколько лет. Был судим за сексуальные извращения (он имел интимные отношения со всеми женщинами своей общины, называя это „обрядом очищения крови“), за двоеженство, неуплату налогов. Хан Джак Джа, его четвертая жена, называется „новой Евой“ и „супругой агнца“, с которой он произвел на свет 12 „безгрешных“ детей — основу будущего человечества. В 1957 году публикуется главный труд нового „мессии“ — „Божественный принцип“. Спасение, по Муну, достигается полной ему покорностью: „Мун нужен тебе больше, чем семья, нация, мир“. Те, кто принимает этот принцип, проходят обряд бракосочетания в Церкви объединения и обретают спасение… Остальная часть человечества обречена на погибель. Секта построена по военному образцу: власть распространяется сверху вниз, члены секты целиком зависят от непосредственного начальника. Живут по внутреннему уставу, светские законы игнорируются. „Муни“ изолируются от родных, друзей, школы — от всего мира. Новообращенных никогда не оставляют одних, не давая понять, что с ними происходит. Попав на семинары и лекции, они подвергаются усиленной психотропной обработке. Позже их убеждают пожертвовать всю свою собственность Церкви объединения, теперь их истинный отец — Мун, а истинное отечество — Корея, которых они должны любить превыше всего на свете».

Несмотря на активное стимулирование семейной жизни, члены Церкви давали обет добрачного целомудрия, чтобы всю энергию тратить на благо мастера и организации. Такой обет держал и Том. Ему постоянно приходилось отбрыкиваться от чрезмерно настырных московских девушек, наперебой стремившихся уложить высокого яркого ньюйоркца итальянского происхождения в постель. До поры до времени он с этим справлялся, пока в игру не вступила очень специальная дама из магической янтарной страны. Это была одна весьма в те времена известная литовская певица[10], близкая подруга Айвараса. Идея была проста: девушка по-дружески вписывает Тома в брак, потом в Штатах ищет для Айвараса вариант, тот выезжает, и они всё переформатируют под себя. Потом произошла очень странная история в жанре классического треугольника, в результате которой наш американский агент полностью перекодировался — то есть завязал с воздержанием, с Муном, с работой в Москве, карьерой в ЦРУ и даже со всеми нами. Он просто женился на этой певице, увез ее в Большое Яблоко и начал частную семейную жизнь, как говорят, с нуля, вдали от фронтов магического противостояния систем.

Лето 1982 года я решил потратить на накачку сил для предстоявшей борьбы за выход из магического круга красной власти. Самое подходящее для такой накачки место — горный Таджикистан. Я предложил Айварасу и Вяйно составить мне компанию. В тот день, когда я приехал с Хайдар-акой и нашим кораническим грузом из Москвы в Душанбе, мои компаньоны уже сидели в долине Ягноба. Вовчик Сафаров[11], у которого останавливались Айварас и Вяйно, передал мне от них записку, в которой, однако, конкретное место встречи не было названо. Лишь упоминалась Ягнобская долина, где никто из нас никогда до этого не был. Главным локатором оставалась интуиция, и на нее изначально делалась ставка: если интуиция — двусторонняя — не сработает, то, стало быть, нет на то благословения свыше.

Я доехал на попутке до входа в ущелье. Дальше нужно было идти пешком. Сначала дорога привела меня в довольно крупный кишлак. Это очень живописное место в предгорьях Ягноба, с традиционными глинобитными ступенчатыми комплексами. Большинство местных девушек и женщин, попавшихся мне на глаза, были одеты в ярко-красное. Я сразу отметил характерную внешность и необычную одежду ягнобцев, являющихся отдельной восточно-иранской народностью, язык которой структурно близок к западно-памирским наречиям. Ягнобцы до сих пор слывут среди большинства таджиков «оташпараст»[12]. В ислам их удалось обратить лишь к середине XIX века, если не позже. По упорству в деле защиты автохтонного адата[13] с ягнобцами могут сравниться разве что нуристанцы — небольшая народность на границе Афганистана и Пакистана, населяющая так называемый Кафиристан (популярное название Нуристана), «страну кафиров-неверных». Нуристан был исламизирован только к концу XIX столетия, но здесь до сих пор сохраняется племя калашей, носителей древней гиндукушской религии. Они тоже оташпараст.