Искренне - Ава Рид

Тем не менее ни одна из нас ни на мгновение не могла бы представить себе, что все будет так, как это случилось, мы даже не думали, что что-то может пойти не так.

Хотя… На самом деле это не совсем правда. Мы только убеждали себя, что ничего не может пойти не так. Мы надеялись, что этого не произойдет…

– Я так рада тебя видеть, – шепчу я, зарывшись лицом в ее волосы и наслаждаясь этим ощущением.

Тогда она отпускает меня и делает шаг назад, опускает руки и морщит лоб.

– Ты же хотела приехать лишь на следующей неделе, разве нет? О, да ладно, это не имеет значения, – сразу добавляет она, махнув рукой. – Я так счастлива, что ты здесь! Я скучала по тебе.

– Я по тебе тоже, – отвечаю я, и мы обе улыбаемся.

Я умалчиваю о том, что я здесь, потому что не могла бы вынести больше ни дня, и что при этом я была очень близка к тому, чтобы психануть и отказаться от всего этого. Из-за волнения, напряжения, больших ожиданий. И из-за страха.

– Заходи! Сара еще не вернулась, она вместе с семьей в Айове или где-то там.

Джун неопределенно пожимает плечами, без предупреждения хватает большую дорожную сумку, стоящую у меня в ногах, и издает нечто вроде хрюканья.

– Что, черт возьми, там лежит? Ты взяла с собой целое ранчо? Корову? Своего брата?

Я снова смеюсь и смотрю, как Джун воюет с багажом.

– Не думаю, что она действительно такая тяжелая, – нерешительно возражаю я.

Тем временем Джун, слегка постанывая, но с решительным выражением лица уже тащит по комнате мою сумку, чудом не оставляя за собой широкой борозды на старом ламинате.

Теперь она сверлит меня прищуренным взглядом, я следую за ней и закрываю за собой дверь.

Ладно, сумка и правда чертовски тяжелая, но я никогда не умела упаковывать вещи, поэтому нечего этому удивляться. Это так утомительно! Про каждую вещь ты спрашиваешь себя: это нужно взять с собой? Это жизненно важно? И если ответ «нет», то ты не откладываешь эту вещь в сторону, а смотришь на нее еще некоторое время, потому что задаешься вопросом: а что, если в какой-то момент мне все-таки понадобится именно это? И, сама того не осознавая, ты внезапно кладешь в чемодан всю свою жизнь.

По большей части это и была основная причина, по которой я, в качестве исключения, позволила себе сесть в такси, которое могло остановиться прямо у общежития, вместо того чтобы поехать на автобусе. И вместе с дорогой из Монтаны сюда, а также частью канцелярских принадлежностей для учебы это пробило небольшую – или, честнее сказать, средней тяжести – дыру в моем и без того жалком бюджете. Когда я, словно невзначай, упоминаю об этом, Джун осуждающе цокает языком.

– Я бы подобрала тебя. Все, что тебе нужно было сделать, это позвонить.

– Я хотела тебя удивить.

– И у тебя это получилось, – признается она, прежде чем подробно объяснить моему багажу, какая судьба его ждет, если он не сделает то, что она хочет. Мне жаль, что она тащит мою сумку в одиночку, но когда Джун вбивает себе что-то в голову…

Я вздыхаю и с удивлением оглядываю студенческую квартиру Джун в женском общежитии. Многие вещи были мне уже знакомы: подруга показывала мне их по видеосвязи или же я видела их у нее на фото.

Общая комната не очень большая, но довольно уютная благодаря приятному цвету стен, местами белых, местами ярко-желтых, и светлым шторам. Старый диван с вельветовой обивкой, приставленный к нему столик, покрытый пятнами и разводами, лучшие дни которого явно остались позади и под одну ножку которого в качестве опоры подложена пачка салфеток и стопка картонных подставок под пивные кружки. Сверху на нем покоятся три полусожженные свечи. Все это дополняется большим узким белым комодом и антикварным открытым шкафом из темного дерева, заваленным дисками с фильмами, книгами и журналами. Пол украшен пушистым ковром с красочным узором, причем края его выглядят так, как будто их грызло не одно поколение мышей. Отсюда видны две двери, одна слева и одна справа, вероятно, в комнаты Джун и ее соседки Сары.

Тем временем подруга с громким стоном паркует мой багаж у другой стороны дивана.

– Так мы хоть не упадем, споткнувшись об нее, – объясняет она, толкая сумку по ковру к столу. Если честно, то я понятия не имею, как вообще добралась сюда с такой тяжелой сумкой, у которой нет одного колесика.

Джун возвращается ко мне, тяжело дыша.

– Добро пожаловать в наш университет! Добро пожаловать в Сиэтл. – Она довольно раскидывает руки в стороны. – Мы сделали это! Можешь поверить?

Почти, думаю я. Почти. Она забывает, что у меня есть еще несколько важных дел до начала семестра.

– Да уж, с ума сойти, – отвечаю я, наконец снимая рюкзак и потирая онемевшую шею. – Осталось всего лишь найти работу и квартиру или комнату, верно?

Я бодро подмигиваю ей и надеюсь, что мой голос прозвучит так же. Возможно, этот трюк удался бы с кем-то другим, но Джун знала меня очень, очень долго… Даже слишком. Черты ее лица смягчаются на несколько секунд, затем снова обретают твердость, и подруга крепко хватает меня за плечи.

– Все будет хорошо. Мы найдем для тебя что-нибудь подходящее! Ты поступила в университет – мы обе сделали это, мы будем учиться вместе, а остальное приложится: работа, жилье, экзамены, наша собственная фирма, мировое господство…

Она многозначительно поднимает брови, и я смеюсь.

– Какую фразу я всегда говорю?

– Делай один шаг за раз, иначе споткнешься. – Я повторяю слова, которые лучшая подруга твердила мне всю нашу жизнь.

– Так и есть! А поскольку ты уже здесь, то чуть позже мы сходим поесть что-нибудь, и я тебе все покажу. Но перед этим тебе обязательно надо отдохнуть. На сегодняшний день диван весь твой. – Она гордо указывает на монстра в углу комнаты, который при ближайшем рассмотрении уже не кажется таким уж неудобным. Может быть, потому что я едва держу глаза открытыми.

– Значит, Сара действительно согласилась, чтобы я осталась у вас ненадолго? – подавляя зевок, в последний раз спрашиваю я, чтобы точно удостовериться.

– Угу.

Я вздрагиваю.

– Это значит нет.

– Она сказала «да», и это все, что имеет значение.

Джун отпускает меня, демонстративно скрестив руки на груди и гордо задрав подбородок. О, я могу представить, что здесь происходило.

– Ты не отставала от нее, пока не замучила настолько, что она даже выдала тебе свое согласие, просто чтобы хоть как-то остановить тебя, я права?

Джун корчит недовольное лицо и что-то неразборчиво бормочет себе под нос, махнув рукой в воздухе. Мне приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться снова. Я слишком хорошо знаю на личном опыте, насколько настойчивой она может быть. Несмотря ни на что, даже если речь идет всего лишь о последнем печенье в пачке, которое мы обе хотим съесть. Джун не ведет переговоры, она стоит на своем не на жизнь, а на смерть. И в основном побеждает.