День, когда я тебя найду - Лайза Джуэлл

– Нет уж, скажи, – допытывается Дерри.

– Ты сейчас занята? Есть время на чашечку чая?

Дерри опускает взгляд на сына и говорит:

– Я собиралась отправиться с этим шалопаем в центр за ботинками…

– Ну, значит, отправишься через меня, и я тебе покажу, что меня задержало на пляже.

– Смотри, – говорит она, стоя возле пляжа и вглядываясь в каскады воды, текущие с зонта. – Он по-прежнему там.

– Он? – спрашивает Дерри.

– Да. Он. Я дала ему эту куртку. Одну из курток Барри.

Дерри невольно содрогается. Она тоже помнит Барри. Элис очень подробно и основательно описала ей события того времени.

– Получается, у него не было куртки? До этого?

– Нет. Сидел там в рубашке. Мокрый насквозь. Спросил у меня, где он находится.

Дети подтягиваются на пальцах и выглядывают из-за ограды пляжа.

– Где он находится?

– Да. Он казался немного растерянным.

– Не лезь в это дело, – говорит Дерри.

– Кто сказал, что я лезу?

– Ты дала ему куртку. Ты уже лезешь.

– Это был акт простой человеческой доброты.

– Да, – иронизирует Дерри. – Именно.

Вместо ответа Элис хмыкает и уходит от ограды пляжа прочь.

– Ты что, правда пойдешь по магазинам? – спрашивает она подругу. – В такую погоду?

Дерри всматривается в темное небо над головой и говорит:

– Может, и нет.

– Тогда пойдем ко мне, – приглашает Элис. – Я разожгу камин.

Дерри с Дэнни проводят вместе несколько часов. Малыши играют в гостиной, а женщины пьют на кухне чай. Жасмин приходит в четыре, промокшая насквозь и с влажным рюкзаком, полным курсовых работ средней школы, без куртки и без зонта. Кай возвращается в половине пятого с двумя друзьями из школы. Элис готовит спагетти и хочет открыть бутылку вина, но Дерри останавливает ее, сказав, что им пора домой. Они с Дэнни уходят в шесть. По-прежнему идет дождь. Маленькие ручейки грязной дождевой воды стекают по стапелю к пляжу и водопадами льются с крыш. Поднимается ветер, он сдувает капли дождя, и они заливают все вокруг.

С верхнего этажа Элис видит, что мужчина по-прежнему на берегу. Но теперь он передвинулся подальше от воды, к ограде, и сидит на мотке веревки. Его лицо обращено в небо, глаза закрыты, и Элис больно на него смотреть. Конечно, он может быть сумасшедшим. Может быть опасен. Но она вспоминает его печальные янтарные глаза и мягкость в голосе, когда он спросил, где находится. А она сидит в доме, полном народу, с охапкой дров, горящих в камине, в тепле, сухости и безопасности. Она не может просто сидеть и смотреть на него.

Она готовит ему чашку чая, переливает в термос, просит старших детей присмотреть за Романой и отправляется на пляж.

– Держи, – говорит она, протягивая ему термос.

Он берет чай и улыбается.

– Кажется, я сказала тебе, чтобы ты где-нибудь укрылся от дождя.

– Я помню, – отвечает он.

– Отлично. Но вижу, ты не последовал моему совету.

– Я не могу нигде спрятаться.

– Ты бездомный?

Он кивает. Потом качает головой. Потом говорит:

– Наверное. Я не знаю.

– Ты не знаешь? – мягко смеется Элис. – Ты давно тут сидишь?

– Я пришел сюда вчера ночью.

– Откуда ты пришел?

Он поворачивается и смотрит на нее. Его глаза широко раскрыты и полны страха.

– Я не знаю.

Элис слегка отстраняется. Она начинает жалеть, что сюда пришла. Влезла в это дело, как сказала Дерри.

– Серьезно? – спрашивает она.

Он смахивает со лба влажные волосы и вздыхает.

– Серьезно.

Потом наливает себе чашку чая и поднимает тост.

– За тебя, – говорит он. – Ты очень добрая.

Элис смотрит вдаль, на море. Она не знает, как отвечать. В какой-то момент ей хочется вернуться домой, в тепло, но потом она чувствует, что нужно еще ненадолго остаться. Она задает незнакомцу новый вопрос:

– Как тебя зовут?

– Думаю, – говорит он, опустив взгляд в чай, – я потерял память. В смысле, – он вдруг резко поворачивается к ней, – это было бы разумным объяснением, верно? Единственным разумным объяснением всего происходящего. Потому что я не знаю, как меня зовут. Но у меня должно быть имя. У каждого человека есть имя. Верно?

Элис кивает.

– И я не знаю, почему я здесь и как сюда попал. Чем дольше я обо всем этом думаю, тем больше уверен в том, что я потерял память.

– Ну да, – соглашается Элис. – Вполне возможно. Ты… Ты не ранен? – она указывает на его голову.

Он быстро ощупывает голову и смотрит на нее.

– Нет, – говорит он. – Не похоже.

– Ты уже терял память когда-нибудь раньше?

– Не знаю, – отвечает он с такой непосредственностью, что оба смеются.

– Ты же знаешь, что находишься на севере? – спрашивает она.

– Нет, – отвечает он. – Я не знал.

– А акцент у тебя южный. Ты оттуда?

Он пожимает плечами.

– Думаю, да.

– Боже, – не выдерживает Элис, – просто какое-то безумие. Полагаю, ты уже проверил все карманы.

– Ага, – ответил он. – И кое-что нашел. Но не представляю, что с этим делать.

– Это еще у тебя?

– Да, вот здесь, – он наклоняется в сторону и достает из заднего кармана кипу влажной бумаги. – Ой…

Элис смотрит на мокрый комок, а потом – в темнеющее небо. Проводит руками по лицу и вздыхает.

– Ладно. Похоже, я сошла с ума. Ну, на самом деле, я уже сумасшедшая. Но у меня на заднем дворе есть сарай, а в нем – комната-студия. Обычно я сдаю ее в аренду, но сейчас она пустует. Может, тебе переночевать там? Мы высушим эти бумажки и попробуем завтра привести тебя в порядок? Да?

Он поворачивается и смотрит на нее, словно не в силах поверить этим словам.

– Да, – говорит он. – Большое спасибо.

– Должна предупредить, – говорит она, поднимаясь на ноги, – у меня дома хаос. У меня трое очень шумных, невоспитанных детей и три жуткие собаки, вокруг полный бардак. Так что не ожидай священного порядка. Его и близко нет.

Он кивает:

– Честное слово, мне все равно. Совершенно не важно. Я просто очень благодарен тебе. Поверить не могу, как ты добра ко мне.

– Да, – говорит Элис, поднимаясь вместе с насквозь вымокшим незнакомцем по ступеням с пляжа и указывая ему путь к своему домику, – я тоже.